Унесённые временем - Геннадий Авласенко Страница 32

— Спасибо, Андрей! — глотая невольные слёзы, еле слышно проговорила, вернее, прошептала Санька. Потом помолчала немного и добавила всё так же тихо: — Спасибо огромное!

— Не за что?!

И повернувшись к толпе, весьма недовольной столь быстрым окончанием увлекательного зрелища, молодой воин обвиняющим жестом указал на бандуриста у своих ног.

— А ведь он не слепой!

— Точно, не слепой! — послышался из толпы чей-то негодующе-удивлённый возглас. — Нешто слепец смог бы пацанёнка этого так метко с ног сшибить?!

— Лазутчик он, от Шуйского к нам засланный! — выкрикнул ещё кто-то. — Соглядатай царский!

Ухватив мнимого слепца за шиворот, Андрей мигом поставил его на ноги. Встряхнул хорошенько.

— Ну, что скажешь на это, гнида московская?!

— Не убивайте, люди добрые! — заполошно взвыл бандурист, извиваясь беспомощно в сильных руках молодого воина. — Каюсь, слепцом прикидывался, дабы пропитание себе и сынишку своему добыть! А больше нет за мной никаких провинностей, чист я перед людьми и Богом!

— Батя! — истошно завопил поводырь, вскакивая на ноги и бросаясь к бандуристу. — Это из-за меня всё… это я виноват…

И он, расплакавшись в голос, уткнулся лицом отцу в плечо.

— Ну что ты, сынок, что ты? — забубнил бандурист, неловко обнимая сына одной рукой. — Нет твоей вины… ты даже об этом не думай! И чтобы со мной не сотворили сейчас, себя не вини!..

И выкрикнул, обводя собравшихся затравленно-умоляющим взором:

— Сынишку моего хоть не казните, люди добрые! Он то в чём пред вами провинился?!

— Отпусти их! — обращаясь к Андрею, прошептала Санька. — Обоих отпусти! — потом помолчала немного и добавила: — Пожалуйста!

— Что? — Андрей с некоторым даже недоумением взглянул на Саньку. — Вот так взять и отпустить, когда он тебя едва жизни не лишил?!

— Всё равно отпусти!

— Ладно, — проговорил Андрей, выпуская из рук сильно засаленный ворот бандуриста и брезгливо обтирая о край плаща обе ладони, — Верю, что вы не лазутчики! Просто прохиндеи, на жалости людской нажиться решившие! А теперь пошли вон отсюда! Оба!

Подхватив бандуру и держась за руку сына, бывший слепой принялся торопливо удаляться мелкой прихрамывающей походкой. Санька опасалась, что собравшиеся всё же не отпустят мнимого слепца без хорошей выволочки, уж больно угрожающие возгласы то и дело летели из толпы в его адрес. Но всё как-то само собой обошлось. Обстановка постепенно разрядилась, люди проста принялись расходиться кто куда.

И тут Санька вспомнила, что так и не выяснила, каким всё-таки образом смогла оказаться у мальчонка-поводыря по имени Иван одежда её Ивана.

— Стойте! — закричала она, бросаясь следом за бандуристом. — Подождите!

Возглас этот не только не остановил бандуриста, но, казалось, придал ему дополнительные силы, так что Саньке пришлось, несмотря на стёртые ступни, не только перейти на бег, но и приложить немало усилий, прежде чем ей удалось настичь беглецов.

— Стойте! — морщась от боли и задыхаясь от непривычно быстрого бега, проговорила она, хватая за рукав бандуриста. — Да подождите же вы!

Остановившись, наконец-таки, бандурист обернулся к Саньке с таким затравленно-угрожающим видом, что ей даже не по себе стало. А ну, как вновь врежет ей по голове, ежели и не тяжёлым своим инструментом, то хоть кулаком, тоже достаточно увесистым.

Но тут разъярённая физиономия лжеслепца разом преобразилась, расплывшись в угодливо-льстивой улыбке. И Санька, даже не оборачиваясь, поняла: Андрей вновь вовремя подоспел!

И точно, подойдя к Саньке вплотную, молодой воин положил ей руку на талию, и Санька, немного поразмыслив, решила принять это за простой дружеский жест. Без всяких там откровенных намёков.

— Откуда?! — ткнув рукой в джинсы поводыря, спросила она. — Только не врать!

— А не то… — многозначительно проговорил Андрей и как бы невзначай поправил саблю на поясе.

— Скажу, всё как на духу скажу! — забормотал бандурист, одновременно с этим быстренько и как бы невзначай заслоняя собой сына. — В монастыре недавно заночевать пришлось, а портки у Ванюшки моего от ветхости совсем в негодное состояние пришли, из обувки — лишь лапотки самодельные и даже без оборок. Вот монах один — он, кажись, одним из заглавных во всём монастыре был — и пожалел сынишку мово. Зазвал нас в свою келью, сундук тяжеленный приоткрыл и вынул оттудова портки эти заморские и обувку, тоже весьма дивную. На, — говорит, — носи! Что ей без толку в сундуке валяться! Так и было, истинный крест!

И бандурист, замолчав, торопливо и размашисто перекрестился.

— Ты ему веришь? — не глядя на Саньку, осведомился у неё Андрей. — Мне почему-то кажется, не врёт он…

— Мне тоже, — сказала Санька и, обратившись к бандуристу, добавила: — Где этот монастырь, далеко отсюда?

— Не то, чтобы слишком далеко, — тотчас же отозвался бандурист, — но и не близко. Возле Каширы-городка, на Оке…

Название города Санька, естественно, слышала, и припомнила даже, что в самом деле имеется там монастырь. Женский, кажется…

Впрочем, за столько веков…

— Знаю я этот монастырь, — проговорил задумчиво Андрей. — Белопесоцким он называется… бывал я там прошлой осенью, когда с боями на Москву шли…

— Точно, Белопесоцкий! — обрадовано закивал бандурист и, помолчав немного, добавил жалобно: — Отпустили бы вы нас, люди добрые! Век Бога за вас молить будем!

— Так уж и век! — усмехнулся Андрей. — Ладно, валите и побыстрее! Или ты, может, снять с него хочешь портки и обувку брательника своего? — обратился он к Саньке.

Ничего не отвечая, Санька лишь отрицательно мотнула головой. Ничего она уже не хотела, точнее, хотела лишь одного: каким-то волшебным образом перенестись мгновенно в этот Белопесоцкий монастырь. А вдруг Иван там, среди монахов остался? Послушником или как их ещё называют? И одежду свою мирскую сменял на монашеское одеяние…

Впрочем, всё это было так не похоже на Ивана, что Санька тут же отбросила монашескую версию. Возможно, просто переоделся, дабы подозрений излишних не вызывать, а одежду свою, как ненужную, в монастыре оставил?

Так или иначе, но Саньке теперь просто необходимо было оказаться в этом монастыре. Лишь там могла она получить все необходимые сведения об Иване.

— О чём задумалась, Санька? — наклонившись к девушке и осторожно касаясь губами её шеи, прошептал Андрей.

Санька ничего не ответила, она словно оцепенела вся, сама не понимая истинной причины внезапного своего оцепенения.

Это странное ощущение юношеских обветренных губ на собственной шее, непередаваемо сладостное ощущение…

И сразу же так горячо стало где-то внизу живота и непонятный озноб или, скорее, мурашки по коже…