Знак разрушения - Александр Зорич Страница 32

Красноречие определенно было сильной стороной Наратты. “Но красноречие и краткость – плохие друзья, – подумал Элиен. – Мне крупно повезет, если он успеет выговориться прежде, чем на моих ладонях прорастут волосы и поседеют красные стены Радагарны”.

– Мой отец проиграл войну. Мы сейчас не говорим о том, плох он был или хорош, мы говорим о том, что война была проиграна и память о том поражении жжет сердце каждого грюта. По праву крови и по Праву Народов я являюсь законным преемником своего отца, а ты, Элиен, являешься преемником Эллата, победителя моего отца. Мы встретились, история повторилась, но суждено ли повториться исходу борьбы Севера и Юга?

Элиен еще не понял, к чему клонит Наратта, но слова царя грютов нравились ему все меньше.

– Итак, сама судьба вложила в мои руки возможность смыть позор поражения, не погубив при том ни одного человека, ибо есть под солнцем мир, ничем не худший нашего, и есть воины, ничем не худшие настоящих. Имя этому миру – Гинд-а-Арет или, как говорите вы, северяне, Хаместир. Мои условия просты. Ты останешься здесь ровно настолько, сколько того потребует одна партия. Играть будем, как и заведено, втроем: ты, я и мой смышленый раб Алаш. Если ты выиграешь, – при этих словах Наратта состроил довольно-таки презрительную мину, – значит, поводья судьбы безраздельно принадлежат в этом мире северянам и ты беспрепятственно продолжишь свой путь, получив от меня чего только душа пожелает. Если выиграю я – не обессудь, оружие Эллата станет по праву моим.

Было совершенно ясно, почему Наратта не оговаривает случай победы упомянутого только что Алаша. Потому что раб во всем верен своему господину и, несомненно, будет ему подыгрывать, хотя это строжайше запрещено правилами Хаместира и для таких игроков Правом Народов предусмотрена особая злая казнь. Но что значит Право Народов для грютского царя, одержимого жаждой мести?

– Ты согласен? – испытующе глядя в глаза Элиену, спросил Наратта. Не дожидаясь ответа, он продолжил свои словоизлияния: – Все время игры ты будешь окружен вниманием и заботой, какая только выпадает на долю гостей, которым хватает мудрости не перечить толстому барсуку Наратте. Прочих гостей своим плетением покрывают в дворцовом колодце ткачи иной мудрости.

Уж о чем, о чем, а о невиданных слепых пауках, размером с лошадь, которых грюты называют “хонх-а-раген” – “ткачи мудрости”, Хаулатон в “Ре-тарских войнах” писал подробно и явно не без удовольствия.

Элиен читал “Ре-тарские войны”. Наратта конечно же знал об этом. Потому что любой знатный северянин зачитывался в юношеские годы этим знаменитейшим сочинением Хаулатона, о чем в Сармонтазаре хаживало немало плоских анекдотов. Таким образом, слова грютского правителя заключали совершенно недвусмысленную, преднамеренную угрозу.

Итак, у Элиена был не самый богатый выбор: либо принять предложение Наратты и играть в Хаместир без надежды на победу, а после распроститься с оружием Эллата, что было равнозначно гибели при первой же встрече с кутах, либо погибнуть сразу, в колодце среди “ткачей мудрости”.

В любом случае тщеславие Наратты предавало Сармонтазару в руки Октанга Урайна. В руки зла. Еще полгода назад Злиен, не вступая в пререкания, пустил бы в ход оружие. И наверняка погиб бы под копытами грютской конницы на нешироких улицах столицы. Но плохие времена неспешно учили его обузданию страстей и сердечных порывов.

– Я готов начать игру завтра вместе с рассветом, – ответил Элиен.

Наратта удовлетворенно кивнул. Столь же удовлетворенно, словно он брался переводить не только слова, но и жесты, кивнул Герфегест.

* * *

Элиен долго не мог заснуть. Отослав прочь стайку хорошеньких, как магдорнские рыбки, рабынь, пытавшихся увлечь его в сладострастный омут местного гостеприимства, он лежал на низкой просторной кровати, закинув руки за голову, глядел в высокое окно, где добрым знаком поблескивал недосягаемый Зергвед, и припоминал все, что знал о грютах, о Хаместире, о своей цели. Элиен был далек от отчаяния, но дела обстояли действительно плохо, и их надо было как следует обдумать.

Он, Элиен, нежданно-негаданно оказался совсем один против огромной и могущественной Степи, которая, поглядывая на него лукавыми глазами Наратты, предложила вроде бы невинное развлечение: постучать по разноцветной доске деревянными фигурками. Это было хуже всех предыдущих опасностей, потому что здесь воинские доблести и оружие были бессильны.

Элиен вспомнил, как совсем еще сопливым десятилетним мальчишкой впервые в жизни был допущен к Хаместиру. Шестиугольная доска, разбитая на триста восемьдесят четыре треугольника, казалась необъятной. Цвета полей – желтые, фиолетовые, красные, голубые, черные, оранжевые, коричневые, зеленые – не имели для него, непосвященного, никакого смысла.

Треугольные фигуры, то собиравшиеся в башни, то расползавшиеся по доске как тараканы, превращающиеся друг в друга, а затем рассыпающиеся на две, а то и на три новых, создавали вкупе с пестрой доской впечатление первозданного хаоса, лишенного даже намека на порядок. Сегэллак с улыбкой посмотрел на недоумевающего Элиена и сказал:

– Да. Я знаю, что ты думаешь. Сам я пятьдесят лет назад думал так же. Но поверь мне, Элиен: в Хаместире заключены все законы мирового движения. Тот, кто выигрывает в Хаместир, выиграет и большую битву. А тот, кто постигнет его тайную гармонию, станет равным Тому, Кого Хуммер Лишил Значений.

Правила Хаместира сложны только на первый взгляд. На деле они естественны, как ажурная тень яблони на мозаичном полу или вязь древних письмен на ласарских воротах.

Игроков обязательно трое, ибо, как сказал когда-то Лид, “не устоять доске на двух опорах”. Каждый игрок олицетворяет правителя, владеющего изначально равными землями и равным войском. Все фигуры называются Людьми, хотя среди них есть и Колесницы.

Фигуры могут собираться в башни, что похоже на войско в тесном боевом построении. Фигуры могут улучшать свое качество: Меченосец становится Всадником, Всадник – Колесницей. Есть Цари, без которых Люди в пределах Царств неподвижны.

Мощные фигуры, например Колесницы, могут распадаться на Меченосцев и Всадников, которые на особых полях становятся Всадниками и Колесницами. Так происходит умножение и улучшение войска.

Фигуры противников уничтожают друг друга по честным законам – убивая другого, ты сам теряешь часть своей силы. Цель игры – захватить Крепости на Центральном Холме. Если какому-то из игроков, которые в ходе партии именуются Лутайрами, удается удержать эти крепости в течение трех ходов, он считается победителем. Тогда на Центральном Холме водружается Тиара – почти такая же шестисторонняя пирамидка, какая была вставлена в рукоять меча Элиена.

В Хаместире трое игроков, и каждый из них сражается сам за себя. Двое могут вывести из игры третьего, но в ходе схватки с ним каждый будет бояться потратить больше сил, чем его временный союзник, и потом проиграть, оставшись с ним один на один. Поэтому тайные сговоры между игроками невыгодны в первую очередь самим заговорщикам.