Пороховой маг. Книга 1. Кровавый завет - Брайан Макклеллан Страница 32

Он перешел на другую сторону улицы и сел на крыльцо рядом с Готэном.

– Где Жулен?

– Она приходит и уходит, когда захочет. – Убийца Магии пожал плечами. – Но через два часа она точно вернется, потому что помнит про наше задание.

– Вы давно работаете с ней?

– Два года.

– А на Тамаса?

– Год с небольшим.

– Где вы работали прежде?

– В Кезе.

– Охотясь на пороховых магов?

– На сумасшедшего Стража, на бывшего члена совета. – Готэн неловко заерзал на ступеньке. – В основном такие задания.

– Представляю, какие деньги вам платили в Кезе.

Таниэль решил не давить на него расспросами о пороховых магах.

– Неплохие, – подтвердил Готэн. – Но когда мы работали на одного герцога, дело обернулось худо, и нам пришлось бежать за границу.

Таниэль отметил, что у Жулен была причина не любить Кез. Это, конечно, объясняло, чем она приглянулась Тамасу.

– А как вы работаете? – поинтересовался он. – Как Избранная и Убийца Магии действуют в паре? Она ведь не может колдовать рядом с вами.

– Все не настолько плохо, как вам кажется. – Готэн криво усмехнулся. – Чтобы прекратить колдовство Избранной, я должен коснуться Иного. – Он поднял руки, хотя был сейчас без перчаток. – Но и в этом случае я должен быть от нее не далее десяти футов.

– Что само по себе непросто, – вставил Таниэль.

– Да.

– Убийцы Магии встречаются очень редко. – Таниэль прислонился спиной к ступенькам. – Сомневаюсь, чтобы даже мой отец понимал, как вы работаете.

– Подобные мне встречаются исключительно редко, – согласился Готэн. – Я знаю только одного такого. Убийцами Магии не рождаются, как рождаются Избранными, пороховыми магами или Одаренными.

– Как же тогда?

– Это сознательное решение.

Взгляд Готэна сделался отрешенным.

– Так просто?

– Да, так просто. Я протянул руки к Иному, коснулся его и разогнал все ауры.

Он вытащил из кармана свои перчатки и показал их Таниэлю. Они были темно-синими с золотыми рунами, в отличие от обычных белых перчаток Избранного с разноцветными рунами.

– Мои перчатки тут же изменили цвет. Нечто вроде замены плюса на минус, насколько я понимаю. Теперь, когда я прикасаюсь к Иному, магия вокруг меня исчезает. Нельзя вызвать ауры, нельзя управлять ими. Даже если я не касаюсь Иного, ауры не могут появиться в пределах шести дюймов от меня.

– А можно вернуть все назад, если вы снова захотите стать Избранным?

– Нет.

Готэн положил перчатки обратно в карман.

Избранные были самыми могущественными людьми на свете. Они метали молнии так же легко, как ребенок бросает мяч. Они управляли морем и сушей. Таниэль не представлял себе, как можно отказаться от такой власти.

– Почему? – спросил он.

Убийца Магии пнул камень носком сапога.

– Я был очень слабым Избранным. У меня едва хватало сил, чтобы коснуться Иного, не говоря уже о том, чтобы управлять аурами. Не прошел испытания, и меня не приняли в Королевский совет. Я был в ярости. Решил: если они не захотят взять меня к себе и разделить со мной свои богатства и власть, я стану тем, кого они боятся больше всего. Стану неуязвимым для их колдовства.

– Могу понять вас.

Готэн усмехнулся в ответ:

– Теперь мне платят много денег за то, что я разыскиваю и убиваю их.

– И многих вы убили?

Готэн показал пять пальцев.

Вероятно, пороховых магов он тоже убивал, если работал на Кез. Готэн не носил духового ружья, но и пистолета хватило бы, если застать порохового мага врасплох. Таниэль слышал об охотниках за головами, которые использовали пули с добавленной в расплав золотой пылью. Золото в крови Отмеченного мешало ему поджечь порох или войти в пороховой транс. К счастью, эта особая техника была слишком дорогой и не очень надежной.

– Что вы думаете об Избранной, которую мы преследуем? – спросил Таниэль.

– Она очень сильна. – Тень опустилась на лицо Готэна. – Сильнее всех, за кем я когда-либо охотился. Жулен говорит, что это мне только кажется.

– Я так не думаю, – признался Таниэль. – Я был рядом, когда она разрушила те здания. Если бы вы не встали между нами, она убила бы меня. Хочу поблагодарить вас.

Готэн неопределенно кивнул:

– Думаю, вы должны знать еще кое-что.

– Что именно?

– Я прикоснулся к Иному, когда оказался между вами. Я достаточно приблизился к Избранной, чтобы отрезать ее от всех аур. Она не должна была до них дотянуться. Но все-таки дотянулась. Такого со мной никогда не происходило.

Таниэль вытер со лба бисеринки пота:

– Попросите свою напарницу не действовать так самоуверенно.

– Как будто она меня послушает, – вздохнул Готэн. – Есть в этом что-то… почти личное. Словно она не хочет вашей помощи… Поглоти меня бездна, словно она не хочет даже моей помощи.

– Пожалуйста, пусть сделает все сама, – фыркнул Таниэль.

– Что сделает сама?

Таниэль вздрогнул. Жулен с хмурым, перечеркнутым шрамом лицом стояла рядом с ним, уперев руку в бедро. Она подошла совершенно беззвучно. Только Ка-Поэль не казалась удивленной ее появлением.

На мгновение все замолчали. Готэн старался не встречаться с горящим взглядом Жулен. Рядом с ней он словно сделался меньше ростом. Таниэль поднялся на ноги, но тут же упал: под ним покачнулась земля.

– Землетрясение! – закричал кто-то.

Пол вздыбился под Тамасом, и он склонился над картой, облокотившись на край стола. Его отбросило к стене, а затем швырнуло наземь, словно выбитого из седла кавалериста. С потолка посыпалась штукатурка, комнату заволокло пылью. Тамас лежал, вцепившись пальцами в половицы, внутри у него все сжалось от страха: стол бился то об одну, то об другую стену. Затем ножка сломалась, и стол неуклюже завалился набок, подпрыгивая, словно гонимый ветром листок. С полок перевернутой вверх ногами мебели попадали все украшения. С улицы послышались испуганные крики.

Землетрясение закончилось так же неожиданно, как и началось. Тамас поднялся на ноги, смахнул с лица пыль от упавшей штукатурки. Комната, казалось, не пострадала, хотя мебель разлетелась в щепки. Тамас облегченно вздохнул: ведь мог обвалиться весь дом. Большинство зданий в этом районе были ветхими и ненадежными. Вероятно, многим повезло меньше.

Олема тоже бросило на пол и придавило книжной полкой. Ноги Тамаса слегка дрожали, словно он многие месяцы провел в море. Он подошел к полке и приподнял ее.