Леди Артур - Игорь Осипов Страница 32

— Блин, — выругался я и метнулся к своему фургону. С ходу запрыгнул на подножку и, перегнувшись через борт, дотянулся до аптечки под лавкой; из неё вынул флакон с нашатырём: вдруг поможет. — Потерпите, я щас. Я щас, — бормотал я под нос.

А на поляне завязалась другая драма: Катарина, подобравшись со спины, обхватила женщину и держала, а зомби ещё больше распалилась, начав бить затылком в стеклянное забрало. На прозрачном материале уже остались пятна размазанной волосами крови из рассечённой головы.

— Ненавижу! — орала одержимая, а когда я подскочил поближе, попыталась меня пнуть. Но стоило мне застыть, как зомби задала вопрос, глядя в мою сторону:

— Почему? Почему ты их не ненавидишь?!

— Ух ты блин, — только и смог я выговорить.

Женщины тем временем осмелели. Кто-то ухватил руку с топором и пытался вытащить оружие из онемевших пальцев.

— Вяжи ее! — гаркнула Герда, кинув верёвку дочке Урсулы. Глория присела сбоку и попыталась схватить ноги бесноватой, но та была слишком сильна и постоянно вырывалась.

— Недотёпа! — раздался рядом голос самой Урсулы, которая в кирасе поверх нижней рубахи подбежала поближе и хлопнула Катарину по плечу: — Падай вместе с ней!

Храмовница без слов сделала подсечку и рухнула на траву.

— Это я недотёпа?! — закричала Глория, коленями прижимая к земле руку с топором и позволив солдатке наконец-то завладеть оружием одержимой.

— Ты! — рявкнула Урсула.

— Иди в бездну, мама!

— Хватит! — оборвал начавшуюся перепалку вопль Ребекки. — Юрий, у вас нюхательная соль?

— Да. Пусть голову подержат.

Пока четыре солдатки навалились на ноги зомби, рядом упала на колени Герда. Сержантка придавила руками лоб несчастной, и я смог поднести той открытый флакон к носу.

Женщина подавилась воздухом, закашлялась, а потом обмякла.

— Пустите! — закричала Катарина и быстро вскочила на ноги. Храмовница начала выписывать руками в воздухе какие-то знаки и громко и чётко повторять: «Идемони! Изыди!»

Все замолчали, переглядываясь.

— Ушел? — чуть слышно произнесла какая-то солдатка, чья испуганная физиономия была рядом с моим лицом.

— А че он пришёл? День же ещё, — тихо спросила вторая.

— Я не богиня, не знаю, — прошептала в ответ ещё одна.

— А я и не тебя спрашиваю.

Я обвёл взглядом поляну. Лукреция и Марта спрятались под телеги. Растерянная Клэр бледной молью стояла на своём месте. Ребекка часто дышала и махала ладонью, как веером. И блаженный Андрей все так же таращился на происходящее, с генератором в руках.

— Разойдись! — закричала Катарина и подбежала к костру. Она подхватила с земли пустой котёл, нагребла туда палкой золу и пепел, а потом побежала по краю поляны, рассыпая содержимое и бормоча молитву. Пепла на один раз не хватило, и ей пришлось возвращаться.

— Помочь? — прокричал я, но девушка лишь покачала головой, нагребая новую порцию. Вскоре она завершила неровную линию противопотусторонней охраны.

Вслед за этим все начали складывать на небольшую табуретку статуэтки богинь и богов. Да, божества мужского пола тоже были, ведь, например, в земном античном пантеоне имелись Афина, Гера, Деметра, Немезида, Никта и куча других небожительниц. Причём статуэтки иногда повторялись. Перед табуреткой положили щит, а на него сверху серебряное блюдечко, в которое сразу налили вино. Радом положили шейные обереги.

— Что это было? — спросил я у Урсулы.

— Щас, — шёпотом произнесла мечница. Она опустила свой амулет, посвящённый двуликой удаче, и заговорила: — Когда-то здесь был монастырь. Мужской. Жили в нем невинные юноши, давшие обед чистоты, ибо обещаны были богине милосердия в мужья. И вот легенда гласит, что один пошёл в лес за хворостом, где его поймали пьяные разбойницы. И значит, силой заставили они его сношаться: мол, нет ничего слаще невинного юнца. А когда наигрались, выкололи глаза, чтоб он не узнал их потом. А он повешался тут же на своём поясе. И с тех пор бродит призрак неупокоенный, кричит, что ненавидит. А порой вселяется в путниц и пытается убить тех дев и жен, кто с оружием ходит. Но днём… такого эта… не было раньше.

Я вздохнул, глядя, как солдатки кладут амулеты, создавая коллективную защиту на время нашей стоянки, а жертву одержимости укладывают на мягкую солому и укрывают теплым одеялом.

— Юрий, а ты в каких богов веришь? — опустившись рядом на колено, спросила Ребекка. Она положила золотые знаки Небесной Пары и многорукой Агнии.

Я задумался. Раньше я не верил в сверхъестественное. А даже если бы и верил, наших богов здесь нет и быть не может. Ну а здешние божества для меня чужие. Я ведь рождён под другим небом. Тогда во что верить? В Эйнштейна и Кюри? В Ломоносова и Менделеева? В Ньютона и Хиггса? Но они же просто люди.

Я снял с шеи жетон прогрессора и положил на щит рядом с другими.

— Я верю в человеческую совесть и силу человеческого разума, — сорвалось с моих губ, а когда встал, то показалось, что из леса на меня пристально смотрит юноша в небесно-голубой тунике. Мгновение — и морок исчез, но мне почему-то подумалось, что это не призрак сумасшедшего монашка, и что я уже видел тень этого юнца с глазами столетнего мужа.

А это значит, мы ещё встретимся…