Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов Страница 31

Потому не имелось препятствий для того, чтобы разрешить девушке вступить вольнонаемной работницей с трехмесячным контрактом на службу в авиацию. И все — обычная немка «с одной восьмой» пропала, и фон Люк сразу получил добро на бракосочетание…

— Пойми, я не могу иначе, — фон Люк поцеловал теплую ладошку своей невесты. — Бракосочетание можно будет организовать весной, ведь требуется три месяца, а я должен выполнить приказ — мою дивизию направляют в Африку. Я обязан быть рядом со своим генералом, который нам так помог. Ты не беспокойся — Англия продержится еще пару недель, а там капитулирует. А значит, мне не придется воевать с британцами среди песков и барханов…

«Фельзеннест»

Несмотря на раннюю осень, в душе царила настоящая весна. Андрей чуть не подпрыгивал от распиравшего его душу ликования.

Какую пустышку вытянули англичане, сунувшись этой ночью в пролив, ставший впервые пустынным за эти горячие дни «Морского льва».

Вернее, не совсем таким и покинутым. В эту ночь германские конвои отстаивались в портах, зато все боеспособные корабли и катеры, способные нанести удар по крейсерам «Гранд Флита», были стянуты в Ла-Манш.

Два десятка подводных лодок, миноносцы, торпедные катеры приготовили англичанам горячую встречу, руководствуясь нехитрым, но знакомым Андрею способом, который на русском звучал весьма образно — «шире грязь, навоз плывет». И хоть последняя субстанция в воде вообще-то не тонет, но вот по отношению к продукции верфей это не относится.

Из крупных кораблей в проливе у немцев остался только один — счастливец «Тор», бывший датский «Нильс Джуэль», с успехом переживший несколько схваток с мелкими британскими кораблями (плюс еще пара совершенно случайно спасшихся эсминцев).

«Датчанин» уцелел потому, что вместо пары крупнокалиберных орудий, которыми вооружали этот тип кораблей, а потому бесполезных против стремительных эскадренных миноносцев, что гвоздили «броненосцы берегами охраняемые», как язвительно острили моряки, торпедами и массированным огнем скорострелок.

Это было великолепно продемонстрировано еще в Норвежской операции, когда немецкие эсминцы капитана цур зее Бонте лихо и без потерь отправили на дно два норвежских броненосца «Эйсвольд» и «Норге».

С «Тором» у англичан сей номер не прошел, даже когда его атаковал старый крейсер с пятью шестидюймовыми пушками: в ответ они получили залпы из десятка таких же орудий, к которым присоединились зенитные автоматы «Бофорс» — изделие шведских заводов считалось лучшим в мире.

Так что два крейсера, пусть и времен прошлой мировой войны, эсминец и пять более мелких британских кораблей стали жертвами удачливого «датчанина», отомстившего таким образом высокомерным британцам за временную оккупацию Исландии.

Родионов моментально сделал вывод: теперь все зависело от Шпеера, что обязывался закупать шведские зенитки на «корню», как говорится, и главное — развернуть производство спаренных стабилизированных 40-мм установок на германских заводах.

Подобного эффективного оружия рейх не имел, и нужно было подсуетиться первыми сделать заказы. Дело могло выгореть — в Стокгольме находился министр иностранных дел рейха фон Нейрат, который вел весьма непростые переговоры со шведами…

— Мой фюрер! Я считаю, что операцию «Стража на Темзе» следует начинать немедленно!

Начальник абвера генерал-лейтенант Йодль чуть ли не умоляюще посмотрел на Родионова, и тот правильно понял его взгляд. Действительно, десантники, летчики, моряки и танкисты овеяны славой, а три тысячи головорезов-диверсантов из военной разведки уже пять дней пребывают как на иголках, ожидая каждую минуту приказа.

Андрей сознательно придерживал в своем личном резерве столь грозную силу, надеясь всей душой на успех «Морского льва».

— Вы правы, мой милый Альфред!

С генералом Родионов был предельно ласков, тот зарекомендовал себя просто превосходно — разведка потрудилась на славу, подавая «на верхи» проверенную и чрезвычайно важную информацию. Это стоило отметить, но не сейчас — награда должна стать более весомой, по крайней мере равноценной чину, что имел прежний руководитель абвера, виртуозно помогавший коварным англичанам.

— Сейчас порты и базы набиты искалеченными кораблями, особенно после вчерашнего разгрома, что получил их адмирал Соммервилл, попавший в подготовленный в Ла-Манше капкан и добитый утром нашими «штукас». Вы не должны им дать взорвать или затопить флот — он потребуется рейху. И главное — верфи и заводы должны попасть к нам целыми и желательно с неповрежденными кораблями, которые на них строятся. Эти новейшие линкоры и авианосцы с крейсерами могут сослужить нам неплохую службу, ведь американцы вряд ли будут долго стоять в стороне. А мы должны успеть подготовиться к войне с ними!

Портсмут

«Ганомаг» быстро катил по хорошей дороге, ничем не уступавшей по качеству знаменитым германским автобанам. После прорыва, в который в составе 1-й танковой дивизии панцерваффе был брошен «Лейб-штандарт», наступление протекало как по маслу.

Нет, англичане продолжали драться яростно, хотя и без прежнего накала и страсти, совершенно удивительных для всегда хладнокровных островитян.

Но именно драться, а не воевать по уму — храбрость имелась в избытке, а вот умения, подкрепленного танками и двухфунтовыми пушками ПТО, явно не наблюдалось, в отличие от боев у того же Дюнкерка.

И еще одно явление сильно удивляло рвавшихся вперед немцев: местное население не запрудило дороги, спасаясь в дикой панике от наступающего врага, как в Бельгии или Франции, нет, оно оставалось, причем совершенно спокойно, в своих домах.

Жители не выказывали страха, но и радушия тоже. Ну, это понятно — ни одного врага с подарками не встречают, но не так же: нет ни заискивания, как у французов, ни услужливости с тлеющими углями ненависти, как у тех же поляков, ни нордического спокойствия, что показывали датчане.

Англичане встречали немцев с надменным и нарочитым равнодушием, будто прибыли какие-то сборщики налогов. Уверенно общались, но рукопожатиями не обменивались и вели себя предельно вежливо и корректно. А власть оставалась на местах, а не бежала первой, как показали гастрономические почитатели квакающих лягушек.

Немцы поначалу совершенно искренне недоумевали, но вскоре все разъяснилось: британцы получили наказ правительства не покидать селения, дабы не затруднить маневр войскам, и сочли за честь его досконально, как они это и умеют, выполнить. И выстрелов не звучало, хотя те же поляки в первые дни войны начали партизанщину.

Даже эсэсовцы облегченно вздохнули — хоть и нужно, но все же крайне неприятно устраивать экзекуции и расстреливать заложников, взятых из родственного германцам народа.

Сам Майер объяснял столь нарочито выдержанное поведение британцев тем обстоятельством, что несколько долгих веков на остров не ступала нога завоевателей.

Вследствие этого местные жители, привыкшие чувствовать себя властелинами в любой стране мира, не говоря уже о колониях, сейчас просто не знали, как себя вести, и поступали согласно привычке, но учитывали, что в руках незваных гостей имеется оружие, каковое отсутствует у хозяев. Да и сами немцы сдерживались в проявлениях инстинкта победителя, вели себя скромно и вежливо с представителями властей, старались платить за каждую мелочь.