Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов Страница 30

— Мой фюрер! Все не так плохо. Уже закончена сборка трех десятков паромов «Зибель» и начата проводка семи танково-десантных барж, которые заменят примерно четверть от потерянного тоннажа. Практику ночных конвоев нужно отменить и вести их только днем.

— Это целесообразно?

— Да, мой фюрер! На южное побережье Англии уже переброшены не только истребители, но и четыре группы «штукас», что позволит им совершать в день до шести вылетов. Этого достаточно для отражения любой угрозы хамберовской флотилии и со стороны Ирландского моря. Фельдмаршал Геринг заверил, что теперь английские эскадры не смогут зайти в Канал днем, ибо наша авиация господствует на всем протяжении Ла-Манша. А гипотетические потери от дневных налетов английских бомбардировщиков будут на порядок меньше случившихся сегодня ночью.

— Хорошо, Манштейн. — Андрей дернул подбородком и задумался, потом медленно заговорил: — Передайте фельдмаршалу, чтобы люфтваффе не сильно резвились и перестали топить англичан. Нужно их только повредить хорошо, хода лишить и стреножить таким образом, пусть остаются в базах на ремонте.

— Я понял вас, мой фюрер. — По губам Манштейна промелькнуло подобие улыбки. — Я уже позвонил начальнику штаба люфтваффе с этой просьбой. Английские корабли со временем можно будет отремонтировать и использовать в войне против американцев.

— Манштейн, вы стали читать мои мысли, а это меня пугает!

— Нет, мой фюрер, просто я привык хорошо выполнять свои служебные обязанности…

Лондон

— Необходимо этой ночью нанести повторный удар по конвоям. Даже если мы потеряем все линкоры, но очистим пролив от немцев, то любые жертвы окажутся во благо империи!

Черчилль пыхнул сигарой, и сейчас он напоминал флегматичного английского бульдога, который, однако, имеет мертвую хватку, и попадаться между его челюстей крайне нежелательно.

— Сэр, мое соединение практически перестало существовать. Но мы выполнили ваш приказ. Да, ваш, сэр!

Адмирал Соммервилл сверкнул глазами, в которых светила затаённая ненависть. Премьер-министра он считал неудачником, ухитрившимся благодаря своему политиканству взлететь высоко: в ту войну был Первым лордом Адмиралтейства, а сейчас возомнил себя флотоводцем!

— Я понимаю вас, Джеймс Скелли. — Черчилль снова пыхнул сигарой, с которой весь мир знал его на фотографиях. — Но Англия у нас одна, а кораблей у Его Величества много. Так что любые, я подчеркиваю, любые, пусть даже значительные, потери не должны остановить нас! Вы готовы выполнить свой долг перед королем, адмирал?!

— Да, сэр. Но мне не с чем выходить в Канал!

Соммервилл усмехнулся, но мысленно. Как беда или нужно провернуть какое-нибудь поганое дело, типа расстрела несчастных союзников, как он проделал с французами в Алжире, то зовут его. А минует надобность, так задвигают в самый дальний шкаф, завидуя славе.

И это не только его судьба, так поступают и с однокашником, вечным соперником, адмиралом Каннингхемом, которого «наш добрый толстяк Уини» услал командующим на Средиземное море. И как тот будет выкручиваться всего с двумя линкорами против итальянских пяти? И все благодаря «мудрому» управлению Черчилля и «умелому» командованию адмирала флота лорда Паунда, в чьих руках находится сейчас судьба империя. Остался только флот Его Величества, ибо авиацию и армию уже погубили.

— Держите свой флаг над «Худом», адмирал, полученная им одна торпеда — это пустяк для сильнейшего корабля империи. И принимайте под командование крейсера хамберовского отряда и те, что подходят с Розайта. Вас поддержит от Ирландии отряд Дракса. Идите, адмирал, теперь в ваших руках судьба Британии!

Берлин

— Дагмар, это мой долг, пойми!

Майор Ханс фон Люк с мягкой улыбкой взглянул в лицо любимой женщины и вздохнул, вспомнив, сколько пришлось пережить за этот месяц, борясь за свое счастье.

Он встретился с ней случайно, на одной светской вечеринке, — и влюбился с первого взгляда.

Люк пользовался у женщин определенным успехом, еще бы: герой недавней победоносной войны, майор, с Рыцарским Железным крестом на шее. Да еще с аристократической приставкой «фон»!

И внешность привораживала: высокий, белокурый, широкоплечий — истинный ариец, каким должен был всякий немец, если судить по эпосу о Нибелунгах.

Вот только, к своему огромному огорчению, ему вскоре пришлось узнать, что все достоинства могут стать недостатками, если предпринять некоторые шаги к изменению холостяцкого статуса.

Дагмар сразу сказала ему, что хотя ей дали все арийские права, но она на одну восьмую часть еврейка, а вот мать еврейка на четверть, а потому некоторых прав лишена.

Евреи «наполовину» уже за людей в рейхе не принимались. А уж о чистокровных юде и речи быть не могло, лишь желтая звезда на груди, как проклятая метка.

Фон Люка Нюрнбергские законы не испугали, и он, познакомившись с родителями жены, милыми людьми с происхождением и взглядами космополитов, решился поговорить с Дагмар всерьез и сделал ей предложение руки и сердца.

Та ответила согласием, как и родители, и обрадованный аристократ тут же подал рапорт по команде с просьбой разрешить сочетаться браком с женщиной своего круга.

Отказ майор получил мгновенно. Оказывается, по правилам, утвержденным главкомом ОКХ, он не имеет права жениться на женщине, что принадлежит категории «одна восьмая».

Фон Люк от столь расистской формулировки потерял дар речи, но опомнился и вежливо поинтересовался в причине.

Оказалось все просто — будь он обычным капитаном, без креста на шее и родового «фона», то бракосочетание можно было бы организовать немедленно. Но так как Люк — старший офицер, «рыцарь» и аристократ, то пусть подберет женщину с незапятнанной кровью или хотя бы на «одну шестнадцатую».

Генерал Роммель ничем помочь не мог, но сделал все, чтобы отчаявшегося майора принял «отец панцерваффе». Но и Гудериан не смог прошибить с налета безумный закон. Однако, как ни странно, на помощь пришел сам главком люфтваффе фельдмаршал Геринг, имевший на самого фюрера влияние.

Герр Герман мог не то чтобы благословлять какие-то свадьбы, а вообще принимать в авиацию на службу тех, в ком хоть и течет еврейская кровь, но он сам или его предки имеют заслуги перед Германией.

ВВС считались чуть ли не рассадником «истинно арийского происхождения» и были, как жена Цезаря, вне подозрений со стороны чиновников от НСДАП.

То ли несчастная любовь майора-танкиста, героя минувшей войны во Франции, тронула сердце фельдмаршала, то ли его хорошие отношения с Гудерианом, но главком воспылал гневной тирадой по отношению к бездушным формалистам и уверил Люка (хотя тому показалось, что в большей степени «Шнелле-Хайнца»), что немедленно уладит это несчастье.

К щекотливому делу тут же подключились юристы из люфтваффе. Опытные стряпчие быстро установили, что один из прадедушек Дагмар отличился в битве при Седане, был там ранен и награжден крестом.