Корона Северной империи - Юлия Чернявская Страница 31

– А теперь надо немного потужиться, – произнес лекарь.

Эвьяр испуганно посмотрел на него.

– Но ей же еще рано… Ведь срок еще…

– Я не бог, – устало вздохнул мужчина. – К сожалению, я не могут спасти всех. Если вы хотите, можете приказать доставить сюда моих коллег из города, но они скажут то же самое, только мы потеряем время, необходимое для спасения вашей жены.

– Неужели совсем ничего нельзя… – наследник хотел схватить этого человека, чьи руки и рубашка были испачканы кровью принцессы, как следует встряхнуть, но он понимал, что ничего не поможет. Как ни надеялся он на чудо, количество крови говорило о том, что спасти получится только Иллиссу.

Принцесса почти не понимала, что с ней происходит. Она почти не чувствовала своего тела. Не понимала, почему Эвьяр смотрит на нее с такой тревогой. Только когда низ живота начало тянуть, забеспокоилась.

– Что… – тихо просипел она, – что происходит.

– Ваш малыш хочет появиться на свет, – произнес другой мужчина, непонятно откуда появившийся рядом. – Помогите ему.

Помочь? Как? Иллисса не знала, что должно было происходить. Мужчины пытались ей что-то подсказывать, но она не могла понять, что же требуется от нее. Наконец, она все-таки сообразила.

– Ну же, выталкивайте его, – командовал лекарь. – Давайте, еще, еще немного.

Девушка напряглась. Усилие. Она обессилено падает на кровать, пытаясь отдышаться. Больно. Откуда появилось это ощущение. Она пытается сесть, но Эвьяр не позволяет.

– Вот так, хорошо, все правильно, – успокаивает ее второй мужчина. – Еще раз. Давайте. Вы должны.

Она заставляет себя. Боль словно разрывает изнутри. Девушка кричит, не в силах сдержаться. А лекарь не дает ей отдохнуть. Но вот словно что-то большое покидает ее, и она снова падает на подушки, пытается отдышаться.

А лекарь пристально что-то рассматривает, стараясь не показывать ей. Наследник видит, как он качает головой, откладывая в сторону окровавленное нечто, которое должно было стать их ребенком.

Неожиданно Иллисса снова с криком выгибается. Эвьяр обнимает ее за плечи, а лекарь вновь принимается командовать, хотя в голосе его не так много уверенности. Девушка старается повторять все, что ей говорят. Боль вырвала из полузабытья, в котором ей было так хорошо. И теперь она сделает все, чтобы снова вернуться в то состояние. Но вот что-то еще покидает ее тело. Пальцы чужого мужчины ощупывают живот, потом он кивает чему-то. А муж как-то странно сморит.

– Еще немного, – говорит лекарь. – Давай, тужься еще. Больно не будет. Осталось совсем чуть-чуть, и ты отдохнешь.

И она выполняет все, что ей говорят. На этот раз она лишь едва чувствует, как что-то выскальзывает из нее. После чего вытягивается на постели.

– Ее надо вымыть, а постель переменить.

– Пусть горничные приготовят соседнюю спальню, – попросил лекаря Эвьяр. Не приказал, а попросил. – А их…

– Просто прикажите никому не входить сюда, – распорядился мужчина. – Я покажу вам кое-что, а потом вы сами решите, что делать дальше.

Наследник только кивнул, после чего унес жену.

Лекарь смотрел на два тельца, уже почти сформировавшихся. И получивших сильные травмы, не совместимые с жизнью. Он хорошо знал ту лестницу. Высокие ступени, острые углы. Только чудо, что девушка почти не пострадала. Хотя, как сказать. В один миг она лишилась двоих детей. Все остальное спасли толстый короткий плащ и меховая шапочка. Если не считать ушибов и растяжений. Но это такая мелочь по сравнению с тем, что произошло.

Мужчина вернулся примерно через час. За это время лекарь успел послать за чистой одеждой, вымыться от крови, обмыть два крошечных тельца.

– Неужели ничего нельзя было сделать? – поинтересовался наследник.

– К сожалению, нет, – его собеседник показал на малышей, лежащих на столике на полотенце. – Видите. К сожалению, падение причинило им слишком много вреда. Даже если бы мне удалось остановить кровотечение, у вашей жены успели отойти воды, а дети все равно родились бы мертвыми. Возможно, когда-нибудь мы сможем творить чудеса, сейчас же остается просить милости у богов.

– Я приказал расчистить дорогу в склеп, – сглотнув подступивший к горлу комок, произнес Эвьяр. – Они будут лежать рядом со своей бабкой и дядьями.

– Как вам будет угодно, ваше высочество, – лекарь поклонился. – Я пока пройду к вашей жене. Надо дать ей лекарство, после которого она будет спать, а когда проснется, то почти ничего не вспомнит.

– Не говорите, – голос наследника дрогнул, – не говорите, что их должно было быть двое. Никому не говорите. Дальше я сделаю все сам.

Лекарь почтительно поклонился, после чего покинул комнаты, оставляя своего господина проститься с детьми.

Весь оставшийся день никто из слуг не рисковал приближаться к наследнику. Мужчина долго сидел в комнате, прижимая к себе детей. Потом осторожно завернул каждого в пеленку и вышел. Речи о том, чтобы кто-то, кроме него, мог войти в спальню, не было. Один из верных ему моряков стоял у входа и разворачивал любопытных горничных. Постель убрать можно и потом, все равно один каркас останется. Так что нечего ходить.

Сам Эвьяр отправился в мастерские. Выгнав плотника, принялся делать маленький гроб. Один для двух малышей. Пусть и после смерти они будут вместе. Когда работа была закончена, уже стояла глубокая ночь, но наследника это не смущало. Он вернулся в комнату, осторожно, словно в колыбель, уложил малышей, после чего заколотил крышку. Дорога в склеп уже была расчищена, старый служитель не ложился, грелся возле костра.

– Ваше высочество, – поклонился он при виде мужчины. Потом не менее глубокий поклон отвесил маленькому гробу. – Где изволите место посмотреть.

– Рядом с моей матерью, – глухо произнес Эвьяр.

Сторож поклонился, после чего подхватил факел и отправился внутрь. Наследник со своей скорбной ношей следовал за ним. Замыкал скорбную процессию моряк со вторым факелом в руках.

– Выйдите, – когда сторож осветил свободное место рядом с покойной императрицей, распорядился наследник. – Я хочу остаться один.

Его спутники переглянулись, после чего моряк воткнул факел в держатель, подхватил под руку сторожа и повел его обратно. Эвьяр поставил маленький гроб в нишу, в ногах покойной матери, после чего опустился на пол. В склепе воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая потрескиванием факела. Да еще какими-то странными звуками. Впрочем, они перестали быть таковыми, когда убитый горем отец поднял голову. По лицу его текли слезы.

– За что со мной так? Боги, за что? Если вы хотите, чтобы род наш угас, лучше сразу заберите нас с отцом. Вы отняли у меня уже троих детей. Моя первая жена покоиться в склепе в Хагсвальде. И я не хочу, чтобы рядом с матерью легла вторая любимая женщина. Если вы и дальше хотите наказывать меня, то я лучше не притронусь больше ни к одной женщине.