Разведка боем - Василий Звягинцев Страница 31

Вахтенный начальник сейчас выглядел, как типичный моряк американского флота с иллюстраций художника Луганского к собранию сочинений Жюля Верна (Москва, 1954 год).

Воронцов не испытывал желания вступать с ним в какие-то разговоры, поэтому отошел к ограждению левого крыла мостика, облокотился на фальшборт, стал рассматривать перспективу дрожащего бледными огнями по берегам бухты города, где был совсем недавно.

Наверное, проникшие в самые глубины личности рефлексы военного моряка позволили ему среагировать на внезапное изменение ситуации быстрее даже, чем несущим вахту роботам, скорость прохождения нервного сигнала у которых раз в тысячу больше, чем у человека.

В пяти кабельтовых от «Валгаллы» стоял у бочки французский контрминоносец «Лейтенант Борри». Давно устаревший кораблик, примерно класса русских послецусимских 600-тонных эсминцев типа «Финн».

Дмитрий скользнул по нему взглядом. Просто так, как по еще одному элементу окружающего пейзажа. И увидел, что миноносец снялся со швартовов и медленно движется к выходу из бухты. Без огней. Это его насторожило. Не потому, что он ощутил какую-то угрозу, а из-за нарушения незыблемого морского порядка. Еще через секунду-другую между фок-мачтой и первой трубой миноносца блеснула оранжевая вспышка.

Воронцов метнулся к двери штурманской рубки, столкнулся с роботом, который, напротив, перемещался ему навстречу, захватив своими анализаторами потенциально опасное явление.

«Вот в чем разница между человеком и компьютером, – успел подумать Дмитрий, – из одинаковых посылок мы делаем противоположные выводы».

Влетев в рубку, он с маху, всей ладонью надавил кнопку ревуна боевой тревоги.

Почти тут же пароход встряхнуло. Не очень даже и сильно. Двадцать пять тысяч тонн обладают огромной инерцией. Но у борта взлетел вверх до верхушек мачт грохочущий столб воды, смешанной с огнем и дымом.

Прозевавшие торпедную атаку роботы (в чем не было их прямой вины, готовность номер один им не объявлялась) реабилитировали себя четкостью и скоростью дальнейших действий. Еще, кажется, не опал фонтан взрыва, как на пульте вспыхнул красный трафарет: «Цель захвачена. Жду команды».

Воронцов не колеблясь нажал тангету «Огонь».

Не позже чем через секунду с левого борта беглым огнем замолотила замаскированная раструбом котельного вентилятора скорострельная стотридцатимиллиметровка.

До цели было, считая по-сухопутному, метров шестьсот, и первые же снаряды, без всякой пристрелки, сразу пошли в цель.

Но Воронцов проявил себя еще и стремительно мыслящим политиком. И его следующая команда была: «Стрелять только по корпусу под ватерлинию. Десять выстрелов – отбой».

Этого хватило вполне. Вспыхнувшие прожектора раненой «Валгаллы» осветили несчастный миноносец. Мощные, изготовленные в конце двадцатого века снаряды, предназначенные для борьбы с суперсовременными фрегатами типа «Шеффилд» и крылатыми ракетами, в клочья разнесли его правый борт от форштевня до мидельшпангоута. Из машинного отделения струей хлестал перламутровый в галогеновом свете пар. «Лейтенант Борри» быстро кренился и садился носом. И лишь сейчас на его палубе вспыхнуло освещение и зазвенели сигналы водяной и пожарной тревоги.

Еще через минуту загорелись боевые огни линкора «Генерал Алексеев», почти тут же – фортов крепости.

– Прямо тебе – Порт-Артур в январе четвертого года, – успокаиваясь, проронил Воронцов. – Так что у нас случилось?

Робот, демонстрируя хорошую морскую выучку, четко доложил свою точку зрения на инцидент.

– Вот мудаки, – почти беззлобно выругался Дмитрий в адрес своих комендоров. – Могли бы торпеду еще на ходу расстрелять. Но тут скорее я виноват. Всему учил, а такого не предусмотрел…

И тут же стал вслушиваться в корабль. Вроде бы самого страшного не случилось. Ни треска ломающихся переборок, ни гула разливающейся по отсекам воды. И палуба не кренится под ногами. А самое главное – роботы из нижних помещений не подают сигналов тревоги.

Воронцов вызвал на дисплей компьютера информацию о полученных «Валгаллой» повреждениях.

Пароход не подвел. Многослойная, титаново-керамическая, усиленная кевларовыми прокладками бортовая броня выдержала удар 450-миллиметровой торпеды. Отмечался только прогиб листов, деформация ближних к месту взрыва шпангоутов, незначительное смещение на фундаментах котлов и машин.

Мостик и палуба в течение следующих пяти минут заполнились вырванными из постелей офицерами резервного взвода, пока еще остававшегося на корабле.

– Постройте людей на корме, – приказал Воронцов взводному командиру. – Только сначала пусть приведут себя в порядок. Срок – пять минут. А у меня и без этого забот хватит.

Воронцов, отставной капитан-лейтенант советского ВМФ, старший помощник капитана стотысячетонного балкера флота торгового, не имея, в отличие от Новикова, высшего психологического образования, практическими основами этой науки владел виртуозно.

– Принять в отсеки левого борта пять тысяч тонн воды, крен довести до пятнадцати градусов, дифферент на нос до пяти… – отдавал он команды центральному компьютеру. – Зажечь дымовые шашки за второй трубой. Потребовать с берега буксиры, семафором и гудками подавать сигналы «Терплю бедствие».

Пусть те, кто организовал предательскую атаку, считают, что цель их достигнута. Хоть на первое время. А там будем разбираться.

…Особняк стоял в глубине сада, отделенный от тихой окраинной улицы оградой из местного камня-ракушечника. Принадлежал он адмиралтейскому чиновнику довольно высокого ранга, предусмотрительно отбывшему со всем семейством за границу еще весной, и был временно секвестрован для нужд штаба флота, почему и сохранился почти неразграбленным.

Десять его комнат были богато и со вкусом обставлены модерновой мебелью, напоминали о недавней спокойной и размеренной жизни. В них еще не выветрились запахи непременного утреннего кофе, хозяйского табака, мастики для натирания полов, а в женских помещениях – каких-то тогдашних благовоний.

Хозяин, судя по фотографиям на стенах, был человек положительный и не чуждый сибаритства, даже в парадном мундире выглядевший благодушно. Жена и три дочки, не отличаясь красотой, смотрели с группового овального портрета на нежданных гостей доброжелательно, с одинаковыми непринужденными улыбками.

– Тоже вот, жили люди, – элегически заметил Шульгин, когда дамы разошлись по спальням, а они вчетвером решили завершить вечер, как встарь, пулечкой до двадцати, чтобы не засиживаться слишком долго.

– Они и сейчас где-нибудь живут, и даже, наверное, неплохо. Статский советник, да по интендантской части, вряд ли с пустыми карманами уехал…

Электричество в этот удаленный от центра район провести в царское время не успели, и играли они при свечах, задернув шторы. Новиков терпеть не мог ощущения, которое возникало, когда он находился на свету, а в окна, тем более первого этажа, заглядывала ночная тьма. Чтобы не было душно, открыли дверь в коридор, ведущий на обширную веранду.