Фея-крестная Воробьёва - Вероника Колесникова Страница 30

Ожидаемо утро началось с того, что Маркиз, наплевав на то, что у меня есть свой собственный будильник в телефоне, начал будить, кусая руку. Кстати, прислушавшись к ощущениям, за секунду до того, как спихнула с кровати несносного кота, поняла, что Маркиз кусает не в полную силу. Клычищи-то у него вон какие — закаленные, похоже, в боях, и если бы впился зубами от души, то крови тут пролилось много. Литров пять, не меньше. И, хоть кот не камышовый, но все же не маленький. Раскормленный в неволе, орел, так сказать, молодой. Если бы поставил себе задачу отметелить спящую смотрительницу, сделал бы это без напрягов.

Накормив и погладив довольного кота, убежала на службу.

— Привет! — пыхтит у лифта Ульяна, стараясь развязать туго завязанный шарф, но еще больше путается в одежде.

— Доброе утро, Алена, Ульяна! — едва ли не раскланивается перед нами Федор Константиныч. Замечая взъерошенный вид подружки, даже не спрашивая разрешения, легко развязывает шарф на шее. Ульянка наливается злостью, а мне становится смешно. Похоже, обаяние мужественности не действует на девушку, а только злит.

С пожеланиями хорошего дня мы расходимся по рабочим местам, а мои мысли улетают совершенно в другую сторону, когда я вижу Максима на его рабочем месте. Поймав мой взгляд, он приветливо машет рукой, не прерывая разговора по телефону.

Мою глупую и счастливую улыбку ловит Федор и тоже улыбается. Рядом вздыхает Пелевина. Похоже, ее гормональное состояние оставляет желать лучшего, если она, несмотря на наличие мужа и вполне себе уже приличного пузожителя млеет от улыбки красивого мужчины.

«Воробьева! Что будем делать завтра?» — пишет мне неугомонная Ульяна.

«Развлекаться, как что. Не зря же я сняла нам на 23 февраля караоке-кафе!»

«Слушай, корпоративщица, мне нужно помочь выбрать платье. Идем со мной по магазинам сегодня после работы?».

«Предложение заманчивое».

«Выезжаем в обед», — отдают приказание мои солдатики в сообщении Ульянке.

Та шлет в ответ подмигивающий смайлик.

В торговый центр мы спешим, как на пожар. Не раздумывая, Ульянка тянет меня в известный бутик женского белья, где мы растворяемся в кружевах и всевозможных расцветках. Подружка цокает на каждое из предложенного мною изделие, и я уже подумываю о том, чтобы тихо прибить пластмассовым манекеном свою несговорчивую спутницу.

— Да, Фадим Константинович, — Ульянка делает большие глаза трубке сотового телефона. — Такая неприятность, мы попали в пробку, но надеюсь, что прибудем как можно раньше. Будем спешить, не волнуйтесь, все в порядке.

— Вот что за привычка — спрашивать, куда я делась, а до конца обеда, кстати, еще целых три минуты! — ворчит она уже мне, толкая в сторону примерочных с шелково-кружевным черным великолепием.

Ульянка приносит и приносит мне в примерочную комплекты, я все примеряю и все мне подходит и все мне нравится. Прикидываю, что вещей, вроде бы, у меня уже не так много, как потенциального белья, да и денег таких огромных, конечно же, нет, чтобы весь магазин переселить к себе в шкаф, и останавливаю ручеек из вешалок.

В соседней кабинке кто-то пыхтит и нервничает, судя по звукам.

Выходим из кабинок одновременно с девушкой.

— Знаете что? Мне в вашем магазине ничего не подошло! — зло выкрикивает она продавцу, бросает кружавчики на стол и убегает, пылая лицом.

Вздыхаю ей в след и точно так же злюсь:

— Знаете что? Мне в вашем магазине подошло все!

В результате долгих препирательств с ценительницей женской красоты у кассы становлюсь счастливой обладательницей черного кружева и старательно прячу в сумку пакет всю дорогу до офиса.

— А платье-то, платье я так и не купила! — сокрушается шопоголик.

— Не боись, подруга! — хлопаю ее по плечу и тут же все содержимое моей сумочки оказывается на полу.

Вот это да… сколько же у меня барахла! Влажные салфетки, косметичка, ключи, штопор, визитница, платок, бусы, три флешки, блокноты, пакет из магазина белья, и все распространилось по коридору перед входом в «стекляшку». Штопор? А этот предмет что делает в женской сумочке? Так, его надо в первую очередь перепрятать. Ульянка начинает хихикать и заводит тему о «неизлечимом женском алкоголизме». Будто не сама мне его на 14 февраля в сумочку затолкала, чтобы «быть во всеоружии, иначе никак!».

Дверь опен-спейса открывается и оттуда за нами заинтересованно наблюдает Федор.

— Дамы, вам помочь?

— Нам Ваша помощь не нужна, — цедит подружка и протекает мимо него на свое рабочее место.

— Спасибо Вам, Федор Константинович, — смущенно улыбаюсь ему, проходя внутрь и усаживаясь перед компом.

Федор Константинович догоняет меня и нагибается прямо надо мной:

— Алена, извините, прошу вас, но это, по-моему, — ваше — и на клавиатуру ложатся новенькие черные кружевные трусики. Вот черт! Они из пакета выпали, пока я штопор в рукаве прятала!

— Алена?! — как черт из табакерки, из-за спины Федора выныривает Максим и потемневшими глазами наблюдает, как я прячу трусики под столом.

Он разворачивается и окунается в телефонный разговор, резко кидая обрывистые фразы на немецком, будто объявляет кому-то войну, а Федор растерянно пожимает плечами.

Сквозь волну смущения до меня медленно доходит, что мог подумать Видинеев. Он, конечно, не истеричка какая-нибудь, но наличие моих трусиков у мужчины — не очень стандартная ситуация.

Творю на лице виноватую улыбочку.

— Алена, Маркиза кормить не забывай, — говорит он и выходит в коридор, продолжая разговор.

Сухой тон высушит и океан, но не меня.

— Воробьева! — приоткрыв дверь, высовывается голова Грымзы из «стекляшки».

Ох, а я думала, она уже в командировку смоталась, а она, оказывается, уже в городе. Настроение стремительно побежало к отметке «минус».

— Зы. здравствуйте, Маргарита Владиславовна, — вытягиваюсь в струнку перед ней.