Черный клан - Алекс Градов Страница 29

Закинув сумку на плечо, я подсунул бабке под дверь ответное послание и отправился в путь.

Все оказалось именно так, как я и опасался. Я еще не приехал в Зеленкино, а уже был сыт дачей по горло.

Несколько часов трясся на дребезжащем автобусе с какими-то чумазыми селянами. Потом проехал свою остановку и оказался в «Зеленкино-2», которое было в пять раз больше, чем просто Зеленкино. Тащился обратно пешком вдоль шоссе, а машины поливали меня грязью, уносясь мимо садоводств в дивные места, к берегам Ладоги, где кирпичные коттеджи живописно разбросаны среди сосновых лесов, где настоящая правильная жизнь, о которой мне всегда твердила Ленка. А вовсе не та, к которой меня собирался готовить Грег.

Зеленкино было в своем обычном забубенном виде. Всю зиму оно погружено во мрак и тишину. Весной оно встречает безлюдьем и непролазной грязью. Магазин, конечно, не работал. Хорошо, что Грег посоветовал мне взять с собой еду. Правда, никаких конкретных сроков испытания Грег так и не назвал, как не сказал, в чем оно будет заключаться. Просто сказал: «С тобой свяжутся», — как заправский шпион.

Кроме стаи собак, облаивавшей меня до самого дома, я не встретил в Зеленкино ничего живого. Я не приезжал сюда уже несколько лет, однако каким-то чудом нашел наш дом среди сотен ему подобных. Распахнув скрипучую калитку, я вошел на участок и остановился, озираясь.

На часах было около полудня. Выглянуло солнце, пригрело, и сразу повеяло апрелем. На солнечной стороне участка было сухо и тепло, вкусно пахло нагретой землей. Сквозь слой слежавшихся сухих листьев уже пробивалась наглая сныть и желтые головки мать-и-мачехи. В тени все еще лежал глубокий, пористый снег, покрытый потемневшей коркой подтаявшего наста. Над ним порхали бабочки-капустницы. В голый кронах берез посвистывали какие-то птички. По березовой коре рядом со мной полз червячок, мастерски маскируясь под сухую хвоинку.

«А тут не так уж плохо!» — решил я, вдыхая ароматы весны.

Домик моего детства снаружи смотрелся премило. Этакая избушка, усыпанная сухими листьями и увитая прошлогодним плющом, — правда, слегка покосившаяся.

«Захудалый барон бросает свой замок и уходит в отшельники, — подумал я, оглядывая угодья. — Вот и мой скит. Бамбуковая, блин, хижина».

Надо сказать, меня иногда посещала шальная мысль все бросить и пожить в полном уединении. Я мысленно обсасывал ее и оставлял до лучших времен, и так уже несколько лет подряд. Тяга к отшельничеству не оказалась настолько сильной, чтобы я хоть раз собрался ее реализовать.

«Нет худа без добра, — думал я, направляясь к крыльцу. — Если бы не Грег, моя давняя мечта так бы и осталась мечтой…»

Но когда я энергичным рывком вскрыл разбухшую дверь, энтузиазма поубавилось. Изнутри шибануло холодом и прелью, как из склепа. В доме оказалось гораздо холоднее, чем снаружи.

Комнаты и кухня были погружены в полумрак, все окна плотно занавешены. Все, что могло отсыреть, отсырело. По скатерти рассеялись черные точки плесени, в углах колыхалась паутина. В хлебнице лежало нечто неописуемое — видимо, забытый прошлой осенью хлеб. Зато в сенях нашелся заряженный газовый баллон. И даже электричество имелось! Отлично, без чая и горячей еды я не останусь.

Я скинул с плеча спортивную сумку на кухонный стол, усыпанный мышиным пометом.

Добро пожаловать домой!

Весь остаток дня я работал, как зэк на лесоповале: рубил дрова и топил, и снова рубил, и опять подкладывал поленья в прожорливую печку. Часам к восьми, когда начало смеркаться, в доме все еще было сыро, зато стало жарко, как в бане. Морщась от боли в стертых топорищем руках, я поставил на плиту чайник и вышел на крыльцо покурить.

Черт! Апрель закончился. Небо затягивала серая туча. Медленно, почти незаметно глазу ее выносило из-за неподвижных берез. Все вокруг: крыши, деревья, оттаявшая земля и уцелевший снег — постепенно темнело, сливаясь с беспросветно-серым небом. Я ощутил на лице несколько холодных уколов грядущего дождя.

«По крайне мере туча не снеговая!» — подбодрил я себя, затягиваясь сигаретой.

Дунул ветер, принес откуда-то запах гари. Затрепетали сухие былинки на огороде, плавно закачались голые ветви берез. Движение переливалось по огороду и его окрестностям, с ветки на ветку, с травинки на травинку, то совсем замирая, то резко дергая сухой лист, как неровное дыхание. Стало еще темнее. В небе стремительно и низко, как брошенный камень, пронеслась птица. Ветер снова налетел и просыпал мне на голову сор с крыши и еще пригоршню капель дождя. Резко похолодало.

«Сейчас ливанет!» — подумал я, закрывая глаза и надеясь, что крыша не протекает.

С закрытыми глазами мир оказался полон звуков. Вдалеке, приглушенный влажным воздухом, мерный стук по ржавому железу. Звук, порождающий сразу массу домыслов, — где-то на соседних линиях лязгнула калитка. Там же, где стучали по железу — в такт, — начала басом лаять собака. Фоном ко всему этому: далекий, монотонный гул шоссе. И волнообразно набегающий шум дождя…

Дым сигареты внезапно стал раздражать мне горло, и я выкинул ее, не докурив. Чего-то хотелось, но чего? Капли застучали по крыльцу, по моим рукам. Я сошел с крыльца под дождь, прислонился к ближайшей березе, обнял ствол и замер. Странно — я стоял, полностью расслабившись и при этом совершенно неподвижно, и чувствовал, что могу простоять так хоть всю ночь, прямо как ниндзя, и ни капли не устану. Мышцы слегка ныли (намахался топором за день), не мешая лениво думать о всякой всячине. Как хорошо, что завтра не надо идти на работу, что не надо никуда ехать или тащиться по грязи пешком. На улице темнеет и льет стеной, а в доме рдеют угли в печке и закипает чайник. Сейчас я неспешно поужинаю бутербродами, а потом классно посплю под шум дождя…

Глаза закрывались сами собой. Я грезил наяву. Зачем мне печка и чайник? И тем более бутерброды? Разве не чудесно лежать тут в чуткой дреме, обвившись хвостом вокруг ствола, опасным невидимкой, слушая, как вода стекает по чешуе, а воздух к ночи медленно становится все холоднее? Свет и тепло — это важно и приятно, но есть вещи, без которых не прожить совсем, — сырость и темнота. Я зевнул и крепче обнял ствол, решив поспать тут до утра, пока меня не разбудит солнечное тепло. Почему бы нет? Сон — лучшее занятие после еды, а я еще не настолько голоден, чтобы охотиться…

Вокруг все шумело, плескало, булькало. По раскисшей земле бежали тысячи ручейков. Крупные капли срывались с голых березовых веток. Зеленкино захлебывалось теплым апрельским ливнем.

От дремы меня пробудила резкая трель мобильника. Я с трудом пошевелился, не сразу понимая, кто я и где. Обнаружил, что вымок насквозь и замерз. Пальцы не слушались — даже не сумел с первого раза прочитать СМСку. Но уж когда прочитал…

Сон как рукой сняло. От благодушного, просветленного состояния не остались и следа.

Послание было от Грега. В нем содержался лаконичный приказ.

— Что? — возмутился я, перечитав его раза три. — Провести всю ночь, до рассвета, в огороде? «НЕ СПАТЬ»?! А почему большими буквами? Дурацкие шуточки!