Игла и нить - Кэри Томас Страница 29

На вкус оно было именно таким восхитительным, как она себе представляла: будто приправленное солнцем, прорезанное острыми осколками солнечного света. Анна хотела было откусить еще кусочек, но, посмотрев на яблоко, поняла, что уже сделала это, – ее горло свело от ужаса и страха.

Девочка наклонилась над мусорном ведром и выплюнула недоеденную плоть, а затем выбросила и само яблоко. Руки ее были липкими от сока, но мыть их было некогда – через две минуты начиналось собрание. Анна бежала по коридорам школы, все еще ощущая во рту сладкий вкус яблока и что-то еще… Магию?

Когда девочка влетела в зал, все места в нем были уже заняты. Директор Конноти поднялся на сцену. Он не заметил, как Анна почти ползком пробралась к первому ряду и пристроилась с самого края. Девочка огляделась и заметила сидящую в нескольких рядах от нее Эффи. Та поймала ее взгляд и улыбнулась. Анна отвернулась, обеспокоенная этой улыбкой.

Когда они закончили петь гимн школы, директор Конноти поведал им историю малоизвестного пионера движения за гражданские права – он был арестован за отказ покинуть ресторан. Каким-то образом директор сумел увязать трудности, с которыми этому человеку пришлось отстаивать свои права, с преградами на его собственном пути к должности директора школы Святого Олафа.

– Вы должны строго придерживаться своих принципов, и даже когда все говорят вам: «Нет!», говорите: «Да!» Когда говорят, что вы сможете стать не более чем заместителем директора, а для того чтобы управлять школой, у вас кишка тонка… И кем я стал в итоге? – С этими словами он сцепил руки в замок и гордо выпрямился, отчего все его двойные подбородки объединились в один. – А теперь перейдем к самой нелюбимой мной части нашего собрания. Перекличка для получивших дисциплинарное взыскание.

На самом деле мистер Конноти просто обожал свой слегка нетрадиционный метод воспитания нерадивых учениц – вызывать всех провинившихся на сцену, чтобы остальные могли узнать об их проступке. Эффи была звездой этих маленьких спектаклей:

За прогул…

За попытку дать учителю взятку в виде шоколадного брецеля…

За то, что не явилась отбывать наказание…

За неподобающее поведение во время инспекции внешнего вида учениц…

Директор зачитывал имена, и девушки поднимались на сцену одна за другой, сгорая от стыда.

– И наконец, – фыркнул мистер Конноти, – Эффи Фоукс за порчу учительской собственности. В качестве наказания вы должны будете оставаться после уроков каждый день в течение двух недель.

В зале поднялся ропот. Эффи вышла на сцену, но, прежде чем взять из рук директора заполненный бланк, она повернулась к аудитории и сокрушенно потрясла головой:

– Я виновата перед вами, мистер Конноти, и я ужасно виновата перед мистером Томлинсоном за то, что растоптала его парик. – (Все в зале захихикали.) – Как я уже пыталась объяснить мистеру Томлинсону, парик упал с его головы и я наступила на него только потому, что приняла его за крысу. Если ему нужен новый парик, я с радостью куплю мистеру Томлинсону новую, более плотно прилегающую модель, заодно и более подходящую к цвету его волос. – Эффи улыбнулась со всей доброжелательностью, на какую была способна.

Смех в зале стал громче, и Анна поняла, что смеется вместе со всеми.

– Эй, все вы, прекратите немедленно! – закричал директор Конноти. – Если вы не покинете эту сцену прямо сейчас, мисс Фоукс, то будете отбывать наказание в течение двух месяцев.

– Прошу прощения, мистер Конноти. Но я буду только рада, если вы составите нам с мистером Томлинсоном компанию. Я имею в виду салон париков… – Эффи бросила взгляд на его лысину, весьма неэлегантно прикрытую несколькими прядями волос.

Директора затрясло от ярости, и желеобразные складки на его лице пошли волнами. По залу прокатилась очередная лавина хохота, и Анна вновь засмеялась вместе со всеми. Девочка поняла, что смех помогает ей избавиться от напряжения последних дней. Она откинула голову назад и позволила ему завладеть всем ее телом.

– Замолчите, все вы! Сейчас же! – заорал мистер Конноти. – Кто сейчас же не перестанет смеяться, будет отбывать наказание вместе с мисс Фоукс.

Смех в зале тут же стих, однако Анна обнаружила, что не может остановиться, как будто ей нужно было высмеять все, что накопилось внутри, как будто она наконец-то вскрыла плотно прилегающую крышку глубокого колодца и снова ее закрыть уже не было никакой возможности. Накопившееся нечто извергалось из нее огромными волнами сводящего живот смеха и булькающего хихиканья.

Впрочем, Анна была не единственной, кто все еще продолжал покатываться со смеху… Девочка обернулась и сквозь слезы различила, что и Роуэн смеется вместе с ней. Та хохотала вовсю, то и дело касаясь своей головы, имитируя надевание парика, и периодически похрюкивая.

Еще один человек смеялся вместе с ними высоким пронзительным смехом – это была Миранда Ричардс, которая тихонько подрагивала всем телом, стараясь сдержать смех, но он вырывался из нее, как пар из чайника. Ричардс была последней, кто стал бы открыто смеяться во время собрания.

Миранда слыла настолько законопослушной, настолько прилежной паинькой, что действовала на нервы большинству учителей. Она руководила несколькими послеобеденными кружками, в том числе кружком по рукоделию, кружком по кулинарии, поэтическим кружком и кружком любителей изучения Библии. Анна не могла поверить, что это смеется Миранда, любительница изучения Священного Писания! Впрочем, она также не могла поверить и в то, что до сих пор смеется сама.

Почему я все еще смеюсь?

– ДЕВУШКИ, ЕСЛИ ВЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ПЕРЕСТАНЕТЕ СМЕЯТЬСЯ, Я ВЫЗОВУ ВАС К СЕБЕ ПОСЛЕ СОБРАНИЯ!

Но гнев директора Конноти был таким забавным! Анна честно – отчаянно! – пыталась перестать смеяться. Она уткнулась головой в колени, но ее плечи то и дело конвульсивно подрагивали, а смешки прорывались даже сквозь плотно сжатые губы. Девочка уже не помнила, над чем именно она смеется. Весь мир казался ей совершенно нелепым, а сам факт ее существования был самой смешной шуткой, какую она когда-либо слышала. Роуэн, также не в силах остановиться, громогласно хрюкнула на весь зал.

– ВЫ, ВЫ И МИРАНДА РИЧАРДС – В МОЙ ОФИС. СЕЙЧАС ЖЕ. СОБРАНИЕ ЗАКОНЧЕНО!

От смеха у Анны болел живот и сводило челюсти, ей казалось, она вот-вот задохнется, – пожалуйста, перестань смеяться! Она противилась этому смеху изо всех сил, сжимая живот, пытаясь сделать глубокий вдох, и, хотя периодически она все еще хихикала, приступ смеха явно пошел на спад. Только теперь она начала понимать, что произошло. После шестнадцати лет угнетения и тетиной тирании ее наконец прорвало. Да, наверное, именно это с ней и случилось. Но ведь она была не единственной, кто столь же долго не мог перестать смеяться…

Как из-под земли перед ней выросла Эффи:

– Неплохо для серой мышки. Очевидно, тебе нужно было выпустить пар.

– Так это была ты! – Анна широко распахнула глаза. – То яблоко…