Предатель крови - Барб и Дж. С. Хенди Страница 28

Хеди украдкой глянула через стол на Эмеля. Лет сорока с небольшим, с рыжими, понемногу редеющими волосами, барон нынче вечером в этом зале был единственным человеком, который понимал, что кроется за ее фальшиво покорной улыбкой. Он сам научил Хеди сдерживаться, таить свои чувства, не выставляя напоказ. Эмель был жив до сих пор, в то время как головы многих нобилей и высших офицеров Дармута украсили собою железные шипы, в изобилии торчавшие на стенах замка.

Всякий раз, когда Дармут шевелился в своем ореховом, с высокой спинкой кресле, Хеди обдавало тяжелым духом мускуса и застарелого пота. Потянувшись за бутылкой вина, Дармут задел рукой запястье Хеди — и она помимо воли вздрогнула. Его жилистая рука на ощупь напоминала узловатую веревку, обмотанную вокруг сухой чурки и почему-то обросшую жестким седоватым волосом. Хеди окаменела, изо всех сил удерживая себя от того, чтоб не воткнуть в запястье Дармута свой столовый нож.

И только улыбнулась, застенчиво, как всегда.

Дармут не улыбнулся в ответ. Вместо этого его взгляд скользнул по атласному темно-красному платью Хеди и вернулся к ее черным кудрям, рассыпавшимся по плечам. Эмель, заметив это, перестал жевать.

Он же сам и предложил Хеди надеть это платье, и сейчас она жалела, что согласилась. Хотя ее наряд понравился Эмелю, а значит, и устраивал ее саму, все же у платья был слишком глубокий вырез для того, чтобы красоваться в нем в присутствии такой гнусной мрази, как Дармут. Угождать подобному человеку было так же опасно, как противоречить ему.

За столом сидели семеро офицеров, в том числе начальник личной охраны Дармута лейтенант Омаста. Отправляя в рот кусок за куском, он постоянно цеплял свою светлую бороду, а вилку неловко стискивал в кулаке, как лопату. Обычно все эти люди брали еду руками с одного на всех большого блюда или из горшка, попутно обсуждая за едой всякие военные дела. Изысканный стол с подносами и вином в серебряных кубках был накрыт, похоже, исключительно ради Хеди.

Лорд Дармут жестом указал на жареного фазана с грибами.

— Угощайтесь, моя леди, — проговорил он низким, скрипучим голосом. — Возьмите себе кусочек, будьте любезны.

Хеди, вероятно, должна была счесть себя польщенной. Она могла бы по пальцам пересчитать случаи, когда Дармут говорил кому-то «будьте любезны». Недоброе предчувствие всколыхнулось в ней, заглушая даже привычное отвращение.

— Благодарю, не премину, — отозвалась она, — но вначале мне хотелось бы выпить еще вина.

Дармут помолчал, не без труда подыскивая тему для светской болтовни.

— Где вы с Эмелем остановились на этот раз?

— В «Бронзовом колокольце».

— А, да… превосходный трактир.

Бессмысленный разговор. Они останавливались в «Бронзовом колокольце» всякий раз, когда Эмеля вызывали в Веньец. Прибывавшие по вызову нобили никогда не останавливались в замке — им это просто не дозволялось. Дармут подлил вина в кубок Хеди. Она от души понадеялась, что сумеет выпить вино, не поперхнувшись, а он между тем вонзил зубы в фазанью ножку и, не переставая жевать, с набитым ртом обратился к барону:

— Эмель, я хочу, чтобы к празднику зимы мятеж Таровля был подавлен. Я хочу получить его голову и чтоб все офицеры, что пошли за ним, стали пищей для ворон.

Он говорил таким небрежным, обыденным тоном, что значение его слов не сразу дошло до Хеди. Она замерла, оцепенела, но постаралась ничем не выдать себя.

— Разумеется, мой лорд, — чуть медленней, чем обычно, ответил Эмель. — Я уже перебросил войска и вызвал с севера капитана Алтани. До начала месяца это дело будет улажено.

Дармут одобрительно хмыкнул.

— Мне и так хватает хлопот на западной границе, с этой ведьмой Лукиной.

— Да, мой лорд, — на сей раз быстрее отозвался Эмель. — Я уже передал под командование твоих офицеров на западе большинство своих людей, чтобы укрепить дозоры.

Дозоры, как же! Хеди знала, что все более частые налеты на пограничные земли Дармута — дело куда более серьезное, чем обычая грызня между провинциями. Другие войнордские деспоты уже давно и не без интереса наблюдали за тем, как год от года все больше ужесточается власть Дармута. Его тираническое правление обессиливало провинцию, население неуклонно сокращалось, и все меньше становилось годных к военной службе мужчин.

Угрозой для провинции была не одна только Лукина Валло. Ходили слухи, что к северным границам края стягиваются все новые войска Душана Абоши. Еще одним признаком упадка стал, умеренный, правда, успех заговора Таровля. Один за другим нобили Дармута превращались в голодных псов, которые грызлись друг с другом в отчаянном стремлении выжить. Провинция разлагалась изнутри, а у границ уже хищно кружили войнордские волки.

Историю Михала Таровля, как и многие другие секретные сведения, Хеди услыхала от Эмеля. Молодой граф Таровля прибрал под свою руку достаточно рекрутов, чтобы устроить засаду для отряда и без того немногочисленной кавалерии Дармута. В то время даже никто и не знал, что это его рук дело. Офицеры, достигшие высоких чинов, часто пытались устраивать заговоры, но Таровля оказался среди них удачливым исключением. Он собирал войско почти три месяца, прежде чем его измена вышла наружу. Большинству заговорщиков не удавалось нанести даже первый удар.

Впрочем, как бы ни был хитер Таровля, ему не повезло. Не судьба ему умереть тихой и легкой смертью в собственной постели. Хеди его ничуть не жалела.

Порой нобили и высшие офицеры уничтожали друг друга, и победитель прибирал к рукам планы и средства побежденного, чтобы воспользоваться ими самому. Хеди мало что знала о подобных интригах, но в последнее время она изрядно поднаторела в собирании информации. Ее осведомленность и ненависть росли одновременно, как растет до небес гора, к которой то и дело прибавляют то один, то другой камушек.

Много лет назад, когда Хеди было лишь пятнадцать, ее, мать и младших сестер пригласила на «женские посиделки» сводная сестра дяди. Вечер выдался длинный, скучный и странно напряженный, с карточными играми и натужной светской болтовней, однако же по воле хозяев они засиделись так поздно, что вынуждены были там и заночевать. Когда утром они вернулись домой, слуги сказали, что отец Хеди еще не выходил из своей опочивальни. Все подумали, что он в отсутствие жены и детей решил и сам поразвлечься и загулял допоздна. Никто не стал беспокоить его — до той самой минуты, когда в ворота особняка, прежде чем леди Прога и ее дочери успели сбросить дорожные плащи, загрохотали кулаки солдат.

Андрей Прога, отец Хеди, умер в одиночестве, в собственной постели — кто-то со смертоносной точностью вонзил ему в основание черепа длинный узкий нож.

Приказ убить лорда Прогу исходил от самого Дармута.

Ни дядя Хеди, ни его сводная сестра не попали под подозрение, не лишились своего места и влияния в провинции. Они пальцем не шевельнули, чтобы помочь своим родственникам. Их не вышвырнули из собственного дома за родство с изменником — как случилось с матерью и младшими сестрами Хеди, которые умерли от голода на улицах Веньеца.