Замок Белого Волка - Андрей Белянин Страница 28

– Я могу высказать своё мнение, сир? – уныло спросил он.

– Нет.

– Значит, вы опять возглавите отряд?

– Да.

– Но обрадуется ли ваша дочь, когда вы вернётесь к ней с окровавленным мечом? – с каким-то шекспировским драматизмом вопросил воин, прекрасно зная ответ.

Если хозяин находится в замке, то он не может отсиживаться в обеденном зале с бокалом вина, когда его люди бьются на стенах. Но, с другой стороны, шокировать собственную дочь видом папы-мясника, вернувшегося к обеду перепачканным чужой кровью, тоже не слишком красиво с точки зрения современной эстетики. Хотя чего париться-то, после боя вылью на себя ведро тёплой воды, и всех делов…

– Вы скажете пару слов воинам, сир?

Я поморщился, но признал, что всё-таки надо. И речь не о комиссарском поднятии духа у неуверенных в себе бойцах. Мои люди в этом не нуждались. Постоянная жизнь вблизи Граней с младенчества вырабатывала стойкое отвращение к смерти и столь же упёртую привычку жить. Бороться, убегать, прятаться, бить в лоб и бить в спину, не заботиться об условностях, а побеждать и жить! Каждый из тех, кто сейчас стоял во внутреннем дворе, имел огромный опыт выживания, мог драться всем, что попадёт под руку, был украшен десятками разнокалиберных шрамов и больше всего на свете ценил собственную шкуру. Понятие вассальной верности казалось им не более чем пустым звуком…

– Враг опять подступает к стенам нашим! – зычно начал я, с каждой фразой всё более и более набирая мощь. – Подобно бешеным псам, снова и снова бросаются они на замок Кость. Но мы всегда гнали их, прогоним сейчас и будем гнать впредь!

– Да, милорд! Да здравствует наш господин! Убьём их всех! – без особого энтузиазма, привычно отозвались парни.

– Но ради чего мы пойдём в бой? Ради моего титула? Ради ваших денег? Ради нелепой чести, придуманной королём, чтобы заменить нам совесть?

Воины не поняли, к чему я клоню, но всё равно вежливо покивали.

– Нет! Мы будем биться ради себя! Мы не позволим им дырявить наши шкуры! Кто любит получать стрелу или резаную рану мечом, а?! Я не люблю!

– И мы! Никто не любит!

– Так пойдём вместе и загоним в преисподнюю всех наглецов, решивших сделать нам больно-о-о!

– Да-а!!! – задыхаясь от хохота, взревели все эти брутальные мужики, а я в очередной раз почувствовал, какой же это кайф – примитивное чувство юмора в нежно любимом мной Средневековье! Простой мир, простые нравы, простое человеческое счастье…

– Прикажете стрелять, сир?

Я махнул рукой. Лучники, взявшие прицел, дали первый залп по выбегающим из леса «всадникам». Ни одна стрела не пропала даром. А иначе кто бы платил этим бездельникам?!

– Седрик! Командуйте на стенах! Эй, парни, обнажить мечи! Ждём сигнала.

Мы с Центурионом встали во главе маленького отряда. Если Эд успеет освободиться до того, как мы покончим с готами, то милости просим. Если же опять начнёт ныть, что мы не имели морального права начинать драку без его божественного участия, то…

– Второй залп. Третий. Че-э-этвёртый… Открыть ворота! – скомандовал я, приподнимаясь на стременах.

– Ты уверен, что мы не торопим события? – зачем-то уточнил нервно прядающий ушами чёрный конь.

– Я хочу всё закончить побыстрее, пока моя дочь не просветила служанок насчёт новых выходок Мадонны и короткого рабочего дня в честь Восьмого марта!

Ворота открылись, и все вопросы были затоптаны десятком сорвавшихся в галоп лошадей. Лучники со стен продолжали свою убийственно-точечную работу, а мы столкнулись лоб в лоб с первой сотней нападавших. Абсолютно голые бритоголовые люди, красящие зубы чёрной смолой, а всё тело покрывающие синими татуировками, неслись нам навстречу, подпрыгивая на плечах своих забитых жертв. Кривые серпы – единственное оружие готов, владение которым они доводят до виртуозности, столкнулись с длинными мечами и копьями моих людей.

Обычно в кино подобные столкновения подаются очень красочно: горячие кони прорывают ряды неприятеля, а всадники косят пеших, как спелую рожь. На самом деле лошадь боится человека и всегда старается его обойти, если пехотинец твёрдой ногой встанет на пути мчащегося коня, то первым отступит именно конь. Всадник далеко не всегда может дотянуться клинком до упавшего на одно колено пешего бойца, и исход боя никогда невозможно предрешить.

Мы врезались в них, как белая косатка в китобойную шхуну, рассредоточившись и рубя направо-налево! Со мной остались двое всадников, прикрывающих спину, прочие спрыгнули с сёдел, вступив в рукопашную схватку.

Готы северных предгорий всегда были сильны наглостью, безумством и нахрапом. Но, получив первый же серьёзный отпор, они за уши разворачивали пленников и, пиная пятками, заставляли уносить себя назад, под защиту леса. Вроде бы так всё и складывалось, мы гнали их, они отступали, когда вдруг раздался рёв боевой трубы и мелколесье ожило…

– Засада, лорд Белхорст! – запоздало крикнул кто-то из моих, через минуту захлебнувшись кровью.

Нас буквально осыпал град коротких примитивных копий, и на поляну шагнули не меньше полусотни живых трупов.

– Мертвяки-и! Отступаем! – приказал я, разворачивая изумлённого Центуриона.

Ему, как образованному и мыслящему существу, были жутко интересны эти агрессивные воскресшие мертвецы. Какая чёрная магия их поднимает, кто этим занимается, насколько всё это интересно и, главное, обоснованно с научной точки зрения?

– Возьмём одного с собой?! – взмолился он, но я был категорически против.

Мы и так рисковали. Нападение мертвяков было явлением очень нечастым, но обороняться от этих зомби лучше всё-таки из-за стен замка. Убить ходячего мертвеца почти невозможно, разве только отрубив ему голову, ну или попытаться сжечь, облив горящей смолой. Рубить головы с седла не особенно удобно, а смолу мы тем более с собой не брали.

– Уходим к воротам! Лучники прикроют!

Мы бы успели. Нет, реально успели бы, если б под толстым Вилли не рухнула лошадь. Брошенное копьё пропороло ей бок, и парень очень неудачно упал, крепко саданувшись затылком о каменистую землю. Я спрыгнул с седла, кое-как вытащил его из-под упавшей кобылы, ещё двое наших помогли вскинуть тяжеленного воина на спину Центуриона. И тут на нас навалились…

Тот, кто наступает первым, отступает последним. Банальная механика полевого боя. Меня взяли в кольцо. Мои люди стеной встали рядом. Мертвяки дружно насели на нас, поддерживаемые взбодрившимися готами. Лучники со стен стреляли всё реже, боясь задеть своих.

– Отступаем с боем, никого не бросать! – проорал я, хотя все и так отлично знали, что нужно делать.

Двоих раненых мы затолкали в середину нашего маленького отряда. Парни прорычали: «За Белого Волка!» – и дрались как бешеные. Но только в кино человек с мечом способен рубиться часами. В настоящем бою, не игре, а свалке без правил, на примитивном инстинкте выжить можно выдержать минут десять – пятнадцать, не более…