Его любимая ведьма - Надежда Соколова Страница 28

Говорили: «Спать ложись, Иванушка.

Утро вечера мудренее!»

Как однажды поздней ночью добрый молодец,

Проводив красну девицу к мужу,

Загрустил, но вспомнил: завтра снова день,

Ну, а утром не бывает хуже.

В.С. Высоцкий. «Как в старинной русской сказке»

Школа встретила нас отвисшими челюстями всех тех, кто находился в то время на улице. Преподаватели, родители, ученики с изумлением смотрели на нашу разношерстную троицу. И если Кощей целиком и полностью подходил своему автомобилю, то мы с Никой смотрелись рядом с ними обоими то ли беженками, то ли сиротами. Впрочем, дочь о таких глупостях не думала, шла, задрав нос, и наслаждалась запоздалым реваншем – в первом классе она дралась чуть ли не каждый день с обидчиками, охотно дразнившими ее нищенкой из-за чересчур скромной одежды и отсутствия дорогих гаджетов. А в четвертом у нее появился отчим-миллионер.

В отличие от Ники, я давно уже привыкла и к косым взглядам, и к перешептываниям за спиной, и теперь заходила в школьный коридор с полным равнодушием. Увольнение? Да не вопрос. Напишу я эту злосчастную бумажку. И директриса с удовольствием ее подпишет, освободив таким образом место для любимой доченьки. А уж чем заняться в Лукоморье во время беременности я точно найду. Да и Нику воспитывать все же нужно. Иначе эта егоза совсем от рук отобьется.

– Галина Павловна, к вам можно? – заглянула я в нужный кабинет. – Я буквально на несколько минут. Документ об увольнении подписать. Увольняюсь я.

– Увольняешься? – ошарашено повторила Галина Павловна, сидевшая в кресле директора уже двадцать лет. – Но, Даша… Ты сейчас хорошо подумала? – она перевела взгляд на стоявшего у двери с каменным выражением лица Кощея. – А как же Ника?

– Домашнее обучение, – безразлично пожала я плечами. – К сожалению, Галина Павловна, мой муж часто ездит в командировки на долгие месяцы, и нам с дочерью придется ездить вместе с ним.

Скоро все бумаги были подписаны, и я с чистой совестью покинула место своей бывшей работы.

Поездка по магазинам принесла огромное удовольствие Нике, но не мне. Меня до одури раздражали лицемерные продавщицы, кидавшие масленые взгляды на Кощея, показушно сюсюкавшие с Никой и с трудом скрывавшие презрение при обращении со мной. Естественно, полностью войдя в образ этакого чудаковатого миллионера, муж повел нас в дорогущие бутики. Я с ужасом смотрела на ценники на брендовой одежде, сравнивала их со своей копеечной зарплатой и четко осознавала, что, продав одну лишь кофточку, смогу без проблем в одиночку питаться два-три месяца точно. Была бы моя воля, мы направились бы в магазинчики подешевле. Но кроме как скандалом, мужа туда было не затащить, а волноваться мне было запрещено.

К гинекологу в частную клинику я приехала уже на взводе.

– Седьмая неделя, – ознакомившись с результатами анализов и узи, вынесла вердикт уставшая врач среднего возраста. – Вам, мамочка, теперь нужны покой, сбалансированное питание и витамины.

Именно эту фразу я и донесла до Кощея и по заблестевшим глазам мужа поняла, что откармливать меня он собрался как на убой.

А на следующий день мне предстояло очередное испытание – поездка вместе с супругом к моим родителям.

– Ты должна им все рассказать, – убеждал меня Кощей ночью, после любовных игр. – Как иначе они будут знать, что с тобой все в порядке? В твоей матери спит ведьминская сила. Она не должна высвободиться там, в этом безмагическом мире, иначе может случиться катастрофа. Пойми, Даша, для всех будет лучше, если твои родители побывают в Лукоморье, посмотрят на вас с Никой в подобной обстановке, осознают, что магия – не сказка и не шутка.

Я понимала и даже принимала его аргументы, но… Проклятое «но»… Что я скажу родителям? «Ма, па, на самом деле мы с Никой – ведьмы»? Так отец с этим никогда и не спорил, всегда звал своих женщин ведьмами или ведьмочками, в зависимости от настроения. Но вот поверят ли родители в колдовство, даже если увидят его? Да и сердце у отца слабое. Как бы плохо ему не стало.

В общем, ехала я в «мерсе» на следующий день в смешанных чувствах.

– Даша, Ника, – выскочила из дома в потертом халате обрадованная мама и остановилась на пороге, удивленно наблюдая за выходившим из машины Кощеем.

– Ма, это Константин, мой жених, – выдала я экспромт.

Ника рядом прыснула в кулачок. Кощей подавил ухмылку, повернулся к будущей теще.

– Приятно познакомиться с вами, – обаятельно улыбнулся он.

– Р-р-ряу! – послышалось из машины, и на землю выпрыгнула шушиндра.

– Ой, – тихо пискнула Ника.

– Даша, это кто? – изумленно наблюдая за созданным дочерью мутантом, спросила мама. Шушиндра между тем остановилась на пороге дома и вопросительно оглянулась на нашу троицу.

– Весело будет, – пробормотала я, направляясь следом за животным. – Мам, давай в доме поговорим, а?

– Да, конечно, все еще пребывая в некой прострации, согласилась родительница.

Отца мы застали на кухне. Он читал газету, сидя у холодильника. Услышав наши шаги, поднял голову, недоуменно посмотрел на всех нас.

– Даша? Ника? Что-то случилось?

– Ну здравствуй, Добрыня, – усмехнулся, входя следом за нами Кощей. – Давно не виделись.

Отец усмехнулся в ответ, и вот уже на маленькой кухоньке стоит не брюнет среднего роста с пивным брюшком, а высокий широкоплечий шатен, подтянутый и мускулистый.

– Так вот какой «мальчик» к моей дочери клинья подбивает, – даже голос изменился: стал раскатистым и громким.

– Да подбил уже, по нашим обычаям мы давно женаты, – сообщил Кощей, подавая руку.

– Быстро ты, – отец пожал руку и повернулся к нашей ошеломленной троице. – Дамы, не стойте в проходе.

– Я тебе постою, – угрожающе прищурилась пришедшая в себя мама, – я тебе так постою, ироду этакому.

Объяснение вышло бурным.

– Да, бабушку частенько называли ведьмой, – когда все успокоились и расселись в гостиной, со вздохом начала вспоминать сидевшая в глубоком кресле мама, – она была властной, иногда даже жестокой женщиной. По нынешним реалиям ее можно было считать глазливой – если не в настроении оказывалась, то любой, кто на пути у нее появлялся, мог и болячкой какой, чаще всего дурной, обзавестись. Поговаривали, что и коров она то и дело проклинала, а те потом молока не давали. Не знаю, правда или нет, но говорили, да. Мама терпеть не могла ее из-за нашего вынужденного отшельничества. Со мной никто знаться не желал, я частенько днями просиживала дома за книжками. В общем, однажды мама с бабушкой серьезно поругались на эту тему, мама заявила, что знать собственную мать не желает, и наследство ей никакое не нужно, забрала меня, восьмилетнюю, и уехала куда подальше. Мы долго кочевали с места на место, потом остановились здесь. Ну и отца твоего, Даша, я тоже здесь встретила, – мама метнула недовольный взгляд на ухмыльнувшегося папу, – всю жизнь, ирод такой, мозги мне пудрил.