Внучка бабы Яги - Татьяна Коростышевская Страница 27

— А кто тебе лекарь? Сама виновата, следить надо за имуществом, чай не в деревне!

— Долго еще? — вклинился тот же высокомерный голос.

А говор-то непростой, будто и мягкий, а получается, навроде как сталь в шелка обернули. Я задрала голову. Солнце слепило глаза, поэтому толком рассмотреть говорившего не удалось. Просто темная громада нависала сверху.

— Так это ихняя баба, значить. Глянь — худая да черная. Точно, романе свою ведьму подобрали, — все не унимался кто-то в толпе.

Я понемногу приходила в себя. Улица, на которую меня вынесла нелегкая, упиралась одним концом в рыночную площадь, поэтому и люду на шум набежало. Еще бы, нечасто можно увидеть природную ведьму под копытами романского воина. Нет, не так. Нечасто у нас романское воинство увидишь. С десяток верховых военным порядком следовали через город, когда я тут решила в догонялки поиграть. А куда направлялись? Так к гадалке не ходи — будут за кого-то из своих нашу княжну сватать. Высокомерный — это, видать, жених и есть: кто-то из княжичей. Князь-то у них давно и прочно на лузитанской принцессе Иветте женатый, а сыновей наделал немерено, штук десять, не меньше. (Бабушка меня когда-то заставляла их на память зубрить, да все равно сейчас не упомню.) Задружиться, видать, со Славиславом решились. Рутения княжество хоть и небольшое, но очень уж удачно расположенное. На север — росы, на восток — сарматы, на запад — галлы, и все с нами граничат. И реки у нас судоходные, и выход к морю имеется. Торговые перспективы такие, что ахнешь. А если заключить договор с подгорным народом на разработку недр… Ёжкин кот! Нашла время про то думать! Тут бы ноги по-хорошему унести. Говорят, романцы — народ свирепый, под горячую руку не попадай. Я стала выглядывать щелку, куда бы юркнуть.

Михай, ухватившись за стремя, что-то втолковывал своему хозяину. До меня доносились только отдельные романские слова.

— Потрудись говорить на местном наречии, — вдруг громыхнул знатный всадник.

— Господарь, там местные парни воришку поймали, за которым девица бежала, — сказал кто-то из дружинников.

Моего обидчика держали под руки двое стольноградских стрельцов, а сам он являл собой жалкое зрелище. Грязный, потрепанный мальчишка в разодранной рубахе, сквозь прорехи которой виднелась синеватая гусиная кожа. Как он не околел на морозе в такой одежде, непонятно. По рябому лицу текли слезы, глаза казались белыми и безумными — видать, страшно было лиходею.

— Что у девицы забрал? — строго проговорил главный. — Верни!

Моя фляжка, извлеченная из-под воришкиного тряпья одним из стрельцов, приветливо булькнула мне содержимым. Только вот почему служивый не мне имущество вернул, а протянул вредному Михаю? И почему тот оторопело уставился на вещицу, будто не решаясь ее взять? Ну да — красивая, сама знаю, с чернеными серебряными накладками, с чеканной картинкой любопытной, на которой изображен ширококрылый дракон, очень похожий на герб романского княжича. Ёжкин…

— Да ты, посмотрю, сама воровка, — процедил романец. — Глянь, Влад, не твоя ли пропажа сыскалась?

Влад? Ёжкин кот и драконья матерь! Это же…

Княжич плавным змеиным движением соскользнул с коня, в два шага оказался рядом, склонился, приблизив лицо. Яростно-синие глаза, которые с детства преследовали меня во сне, обожгли радостью узнавания.

— Ну вот и встретились, птица-синица…

Назойливый солнечный лучик коснулся сомкнутых век. Влад поморщился. Еще бы поспать часок-другой… Пробуждение не предвещало ничего хорошего. Он потянулся, насколько позволяли цепи, повертел головой, с хрустом сжал и разжал кулаки. Отощавшее распятое тело, едва прикрытое лохмотьями рубахи, представляло собой жалкое зрелище. Фамильный нагрудный знак грозил затеряться в переплетениях сухожилий или соскользнуть между почти непристойно торчащих ребер. Кровь циркулировала вяло. От обезвоживания все жизненные процессы замедлились. Еще два-три дня, и он окончательно иссохнет, как дерево с подрубленными корнями. И тогда Стефания с легким сердцем упорхнет на поиски новой жертвы. О, Стефания! Белая роза, у которой оказались острые ядовитые шипы…

И ведь предупреждали друзья, что разбитная графская вдовушка, блиставшая при дворах многих владык, та еще штучка. Говорили, что неспроста обратила она свой взор на романского бастарда. Отец строго сводил мохнатые брови, топал ногами и неистово кричал, что лишит наследства, если непокорный сын не бросит свои глупости и не обратит свой взор на уже созревшую для брака кузину. Ах, оставьте, кто боится отца в двадцать лет, когда сердце сладко сжимается от одного взгляда любимой, когда готов целовать землю, куда ступала ее ножка, а прикосновение к тонким белым пальчикам вызывает слабость во всем теле? Кому нужна Валахия с ее холодными горами, дремучими лесами и забитыми крестьянами, когда здесь рядом есть Стефания — чистая, как солнечный луч, и желанная, как глоток воды в жаркий день? Кто угодно из его братьев сможет управлять вассальным княжеством так, чтоб отец оставался доволен. А то, что Влад единственный в семье обладает магическим даром…

— Мой котик хочет пить? — раздался серебристый голосок.

Стефания появилась, как всегда, эффектно, отодвинув настенную драпировку и легкими шагами приближаясь к ложу.

— На, мой сладенький, утоли жажду.

В протянутой руке полыхнул багровыми отблесками хрустальный бокал. Ноздрей коснулся тягучий соленый запах свежей крови.

Нет, нельзя. Влад отшатнулся, замотал головой, выдохнул в ненавистное лицо:

— Я убью тебя!

Графиня рассмеялась, будто рассыпала горсть стеклянных бусин:

— Как удачно, что я заранее лишила непокорную зверушку когтей. Не сопротивляйся, милый. Ты же не хочешь умереть вот так, забытый и своим отцом, и своими грубыми друзьями-мужланами? Разойдемся по-хорошему. Ты выпьешь немного крови, я заберу твою силу, и все. Через пару дней ты сможешь вернуться домой.

— Упырем?

— Ты плохого мнения о своей малышке, — укоризненно покачала головой Стефания. — Мой покойный супруг недаром всю жизнь посвятил магическим изысканиям. Я дам тебе противоядие, и ты сможешь остановить процесс превращения. Все достаточно просто, густой травяной отвар…

Дальше Влад не слушал, бледно-розовые губы Стефании шевелились, вещая в пустоту. Вспомнилось, как тщательно выбирал он место для любовного гнездышка, как обставлял охотничий домик высоко в горах, как мечтал, что сольется в объятиях со своей любимой вдали от досужих сплетен и внимательных глаз. Дурак! Он сам оградил дом такой многослойной защитой, что никто не сможет их обнаружить. Даже если верный Михай поднимет дружину прочесывать лес в поисках своего господина, даже если замковые чародеи будут день и ночь сканировать пространство в поисках хоть какой-то активности — их никто не сможет обнаружить. Трижды дурак!

— Гадкий мальчишка, да ты не слышишь меня! — Графиня ударила его по лицу.

— Какое счастье, что я на тебе не женился, — прошипел Влад. — Что может быть хуже жены-истерички?