Кошмарная практика для кошмарной ведьмы - Анна Замосковная Страница 27

Листьев на каштанах почти не было. Клещи пили силу земли. Такое случалось, когда рядом не было живых существ. Болезненная нагота деревьев тяготила взгляд.

Гнедой Матиса замедлял шаг, а мой рыжик, так ни разу и не укусивший за колено, шёл прямо на холм. Гауэйн хорошо выдрессировал животину. Вот бы он и Саги так приструнил!

Перебирая жёлтую гриву, оглядываясь, я вслушивалась в едва уловимый стон природы. Отчаянно не хватало практики или человека, который объяснил бы странные, тревожные ощущения, сжимавшие внутренности в тугой комок.

Матис остановился, уши его коня подрагивали, крутились из стороны в сторону.

– Хм, – Матис покосился на поводья в своей руке и, щурясь от солнца, взглянул на меня. – Понимаю, ты лихо поработала ночью, но сейчас справишься без куратора? Ты хорошо помнишь, что надо делать?

– Если что, у меня с собой учебник, – придержав рыжего, я с опаской смотрела на холм.

– Учебник – это хорошо, – тоже глядя на холм, кивнул Матис.

Вот бы он поехал первым… У Матиса, похоже, были такие же пожелания на мой счёт. Ветер тихо шуршал вялой, будто в засуху, пшеницей.

– Мм, – намекнул на необходимость двигаться дальше Матис.

– Да, – согласилась я, теребя поводья.

Мы постояли ещё минуту. Рыжий недовольно переступил копытами.

– Эм, – Матис посмотрел на меня, затем на холм.

За холмом концентрировалась тёмная энергия, и у меня мерзко холодило спину. По сути это второй раз, когда я выполняю работу сама, без присмотра старших.

– Пожалуй, перечитаю главу о клещах, – сглотнув, я потянулась к притороченной к седлу сумке.

– Перечитай, – пробормотал Матис и мягко потянул поводья, гнедой неторопливо попятился.

Я потянула поводья, полагая, что рыжик повторит манёвр собрата. Мышцы коня напряглись, он взметнулся в высокую свечу, и я рухнула, удар вышиб из груди воздух. Потемнело. Боль пронзила всё, дыхание спёрло.

Посветлело. Матис склонялся надо мной и что-то беззвучно говорил. Рыжий укоризненно смотрел через его плечо.

– …ы как? Как? Слышишь меня? – словно издалека доносился голос Матиса.

Его лицо и рыжая морда расплывались, слёзы хлынули по вискам и закапали в уши. Вяло отмахнувшись, я закрыла лицо ладонями. Боль гуляла по позвоночнику. Надеюсь, ничего не повредила… ну кроме и так мизерного чувства собственного достоинства.

Рядом недовольно всхрапывал конь, словно жаловался на мою неуклюжесть. Дышать стало легче, но ощущения были гадкими, сердце заходилось.

– Ты как? – Матис опустил ладонь мне на бедро. – Что болит?

– Спина… – простонала я.

– Понятно, – рука скользнула по бедру вверх-вниз, вверх-вниз… и вдруг решительно потянула пряжку моего пояса.

Изумление обожгло меня:

– Что ты делаешь?

Рука застыла, Матис растерянно пояснил:

– Ну ты так лежишь, я подумал… ты меня совращаешь.

Раздвинув ладони, я уставилась на его пунцовеющее наглое лицо:

– Я с коня упала.

– Я заметил, – белозубо улыбнулся он, снова опуская руку на пояс. – Но, раз ты лежишь, может, мы…

– Да с чего ты взял?! – Я резко приподнялась, всё вокруг качнулось, но, стиснув зубы, я заставила себя сесть и посмотрела на Матиса.

Он крутился из стороны в сторону – как и весь мир. Я сжала виски:

– С чего ты взял, что я тебя совращаю?

– Так это, – Матис снял шлем и почесал курчавую макушку. – Четыре года назад здесь практиковалась Адели, горячая была ведьма, любвеобильная. Её до сих пор ребята вспоминают, вот мы и подумали…