Мертвый рай - Руслан Мельников Страница 27

Колян — неужели это жалкое существо и есть тот самый бандюганский авторитет? — промычал что-то разбитыми губами в камеру и вроде бы даже всхлипнул разок. Да, над репортажем трудились настоящие профи! Палачи из пыточных Периметра, гримеры или, может, просто художники компьютерной видеографики, что готовили группировщика к эфиру, должны быть собой довольны.

Закадровый голос объявил об интерактивном подключении к Эшафоту. Брехня! Вся наружка знает, что прямых эфиров из камеры смертников не ведут. Следак, сам работающий с изображением, легко определит, где прямое, а где окольное телевидение. Прямого в Ростовске не водилось. А уж репортажи с Эшафота… Обреченный орг бывает дерзок, зол и непредсказуем и потому редко вписывается в фабулу телесюжета. Так зачем рисковать, если компьютерная обработка позволяет превратить самого отмороженного группировщика в покорную овцу.

Нет, все, что должно было свершиться, уже свершилось. Прошение о помиловании, если таковое и имело место, отклонено. Осужденный мертв, а зрителей сейчас пичкают отцензуренной и стилизованной под прямое включение записью. Хотя какая разница-то? Публика ведь дождалась своего…

Кульминационный момент. Эшафот. Округлые черные стены без окон. И яркий свет сверху. И репортер, благоразумно прячущий лицо за кадром, говорит торопливо, взахлеб. А на экране, как всегда, — огромный (человека положи поперек, так до краев не достанет, двух человек положи — тоже не достанут) люк, граница которого для пущей наглядности обведена красным. В центре зловещего красного круга и стоит осужденный. Уже с черным пластиковым кулем на голове. Мешок этот сразу делает человека похожим на нечеловека. А иногда, сливаясь с чернотой стен, пугает жутковатым визуальным эффектом: кажется, будто в круге смерти стоит безголовый.

Только голов на Эшафоте Периметра не рубят. Рядом с головой-кулем приговоренного покачивается… В общем, гибрид старой доброй виселицы и электрического стула покачивается. Вместо намыленной веревки — оголенный провод, мгновенно затягивающий смертельную петлю. Говорят, после нее на шее остается выжженная чуть ли не до кости рана. И не надо ни гильотины, ни пуль, ни газа, ни инъекций. Быстро, надежно и — учитывая мешок, надеваемый на голову преступника — в меру эстетично.

Закадровый голос умолк. К чему журналистские комментарии, когда уже слышны команды профессионального палача?

На счет «раз» — грохот, и люк под ногами приговоренного опрокидывается, проваливается.

Конвульсии. Конвульсии. Конвульсии.

На счет «два» — пущен контрольный электроразряд.

Провисшее тело дергается сильнее, яростнее, выгибается немыслимой дугой. Дымится пластик и кожа. Куль плотно-плотно прилипает к лицу. Сквозь черный пластик проступают смутные очертания. Жуткая гримаса. Лучше всего виден открытый рот. Рот пытается кричать и вдыхать. И не может. Ни то, ни другое. Вместо крика — хрип. Вместо воздуха — шуршащий пластик. И петля. И разряд.

На счет «три» все кончено.

Врач, стараясь показывать камере только спину, констатирует смерть.

«Новости подготовлены для вас службой информации». Все. Разумеется, никаких титров. Какой дурак рискнет подписываться под такими новостями?

Конец вечернего шоу… Странно, но удовлетворения от казни ублюдка Коляна Денис не испытывал. Зато Славка пялился на монитор как загипнотизированный. Ну нравились Ткачу репортажи с Эшафота Многим они нравились в этом городе.

* * *

Комп отключила Юла. Вот кто даже не взглянул на казнь. Юлия Борзова вообще не любила подобные зрелища. Несостоявшийся медик, она в свое время провалила вступительный экзамен по анатомии. Не справилась с демонстрационным вскрытием — и похоронила целый год абитуриентских подкурсов плюс два года усиленного штудирования литературы и специализированных медицинских сайтов из городской локалки. Будь у девчонки нервы покрепче, уже окончила бы Периметровский медуниверситет. Может быть, даже получила распределение в клинику мэрии-комендатуры.

Увы, дрогнула в учебном морге нежная девичья рука, выронила скальпель, и неумолимый профессор поставил крест на медицинской карьере. Идти по стопам покойной матери — завотделением разгромленной оргами районной поликлиники — она уже не могла. По негласной межцеховой договоренности о преемствености, у Юлы оставался только один путь: занять место отца. А отец Юльки умер от инфаркта в службе наружного наблюдения. Как и отец Дениса, как и мать Славки.

— Неправильно это — показывать казнь на ночь, — пробормотала девушка, — Свинство. Вечерние новости могут смотреть дети.

— И смотрят, — пожал плечами Славик. — И что? Это ж самый верный способ внушить ребенку, что его защищают от плохих дядек. А тот Волк с пережженной шеей получил по заслугам. Если бы Игорек и Влад могли говорить, они бы меня поддержали.

Игорь и Влад… При упоминании о погибших коллегах Юла притихла. Умолк и Славка. Денис тоже не испытывал желания вступать в дискуссию. Так и сидели. Трое. Перед выключенным монитором.

Сигнал о начале нового комендантского часа прозвучал особенно зловеще. Далекий долгий гудок Периметра…

Вообще-то наблюдатели крайне редко встречаются друг с другом. Не рискуя без надобности выходить из дома, даже лучшие друзья, как правило, ограничиваются виртуальным общением. А чтобы сидеть всей наружкой района в одной комнате и в три пары ушей слушать первый унылый звук наваливающейся на город ночи…

Сидеть всей уцелевшей наружкой…

Вообще-то центр управления тоже требовал от каждого оператора максимальной автономности. Но правила, писанные в Периметре, настолько же далеки от реальности городских окраин, как и его привилегированная элита — от рядовых обывателей. Сочинителям инструкций никогда не понять бритвенно-острого чувства одиночества, которое еженощно точит психику следака, запертого в квартире-норе наедине со своим компом и страхом.

Давным-давно чумазые от грязи и порохового дыма солдаты полузабытых войн отдавали предпочтение траншеям, а не индивидуальным окопам. Ибо даже подыхать в общей яме не так страшно. Здесь, в Ростовске, тоже идет нескончаемая война, хоть городские власти упорно отказываются объявлять военное положение. И на войне этой каждый оператор ищет не отдельную нычку, а общую траншею, блиндаж, дот, дзот, братскую могилу, наконец. Особенно если речь идет о жизни и смерти. А сейчас дело обстоит именно так: группировщики начали мочить операторов. Причем начало оказалось впечатляющим: два трупа за две ночи. Кто будет следующим?

* * *

— …Кто? — повторил свой вопрос Денис.

— А может, смерть Игоря и Влада — не результат целенаправленной диверсии, — робко проговорила Юля. — Может, их не искали специально? Может, просто случайность? Игорек и Влад, конечно, профессионалы и все такое, но ведь они были самыми слабенькими следаками в районе. И рабочие баллы выдавали — не ахти. Могли же ребята… ну, я не знаю… сломаться, забыться, привести за собой хвост?