Кровь пьют руками - Андрей Валентинов Страница 26

Когда я служил в операх ямщиком* Началось, блин! * В грудь слетели пташечки…* Да не прийдет царствие его* Стрела? Я не ошибаюсь?

За Золочевом, прямо за сгоревшим еще в дни катастрофы храмом Троицы, дорога стала совершенно ни к черту. На обледенелых подъемах буксовали даже «Уралы», а наш джип, украшение дорог Айовщины и Пенсильванщины, то и дело постыдно тыкался носом в кювет. Впрочем, вся дорога походила на один большой кювет. Наверное, в последний раз ее ремонтировали в 1654 году, когда в эти места пришли переселенцы из далекой Галиции. Галиция… Не оттуда ли Голицыны, давным-давно облюбовавшие здешние глухие края? Впрочем, нет, Саша как-то объяснял мне, что под Москвой тоже есть Галич. «Гал» — в старину это слово означало «соль»…

Размышлять о Галиции, Галиче и соли мне никто не мешал. В джипе нас было трое — шофер-"сагайдачник" в камуфляже, старший следователь Гизело в пальто и сапогах на высоком каблуке и сам господин Бажанов. Сегодня я впервые увидела его в форме — тоже камуфляжной, но без погон. Заместитель мэра был суров и не разомкнул уст от самого города.

«Уралы» ползли сзади. Восемь машин, две пустые, в остальных — сплошные «сагайдачники». Рота полного состава, два тяжелых пулемета и еще что-то, мне, штатской, непонятное.

Дуб — следователь Изюмский — тоже в одной из кабин. С автоматом, в бронежилете и (о Господи!) в каске. Каска ему велика — все время сползает аккурат к подбородку.

Все, что можно, сделано. На квартиры, «засвеченные» «доном Сергеем», посланы группы захвата, еще одна направлена к «Казаку Мамаю». Когда около двух недель назад мне всучили дело о сгинувшем алкоголике, могла ли я предполагать, чем все кончится? Курсанты с боевым оружием, рев «Уралов», автомат «АКС-99» на пустом сиденье рядом с шофером…

Впрочем, еще ничего не кончилось. В Малыжино мы будем как раз после заката. Почему-то стратеги-"сагайдачники" решили, что в темноте наши шансы выше.

Вспомнилась изумленная ряха господина Ревенко. Бывший вояка в последний момент, кажется, попросту струсил, начал крутить, толковать о необходимости проверки-перепроверки, нес чушь об экспертизе фотографий. Дуб и тут оказался молодцом — пошел к дяде. Бог весть, с легким ли сердцем Никанор Семенович выписывал ордер, но результат налицо. На «сагайдачников» я, честно говоря, не рассчитывала. Это уже Бажанов. Прочитав мой рапорт, он мигом позвонил в военный университет. Все верно, в этом деле нельзя верить ни жорикам — подчиненным Хирного, ни тем более архарам с их полканом-тараканом. А курсантов нам дали непростых, как мне шепнули на ушко, будущих «специалистов по особо сложным операциям». Когда-то таких называли ОСНАЗ. У этих рука не дрогнет.

Дорога пошла резко вниз. Впереди, из-за лысой верхушки заснеженного холма, показался пруд — огромный, весь в промоинах, с вмерзшими в лед черными лодками.

— Там, за прудом, — Бажанов свернул карту, которую разглядывал, подсвечивая себе фонариком, — два корпуса, поблизости — разрушенная церковь. Бывала здесь, Гизело?

Я молча покачала головой.

— А я вот бывал. Рыбу ловил. Лещи тут, я тебе доложу! Кто ж его знал, что здесь такое?

Отвечать я не стала, хотя вопрос оказался не из сложных. Кое-кто знал. Знал — и ездил сюда не только за лещами.

…Из этой компании Хирный уже подался в бега — за десять минут до приезда на его квартиру опергруппы. Ейбоженко, замглавчекиста, уехал в столицу еще вчера. Исчезли и трое офицеров-жориков из тех, кто упоминался в показаниях несчастной Кати Левченко. Таракана Жилина тоже не могли найти, но он отсутствовал легально — был на никому не ведомом «спецзадании»…

— А почему опять ты? Снова мужика найти не могли?

Я удивленно поглядела на господина Бажанова и вновь не стала отвечать.

Пруд остался справа, дорога поползла на подъем. Мотор джипа ревмя ревел, пытаясь оправдать репутацию «чудо-машины». Я мельком отметила, что слышно нас, наверное, за десять верст. Ничего не поделаешь, вертолет нам не дали. Не положено.

— Вот!

Бажанов указал куда-то вправо. Вначале я заметила верхушки покрытых снегом деревьев, затем — крыши. Все, как на фотографии. Дом, вокруг него — высокий забор, рядом еще одно здание, чуть поменьше, какие-то сараи, флигельки…

Под колесами зашуршал асфальт. Джип радостно дернулся, рванул вперед, свернул направо. Внезапно забор оказался прямо перед нами — чугунный, кованый. За ним тянулся другой — из красного кирпича; просто напрашивалась «колючка» в три ряда по гребню, но — увы, чего не было, того не было. С того времени, как был сделан снимок, здесь многое изменилось.

И забор — не самое интересное.

Водитель резко затормозил, меня бросило вперед, подбородок задел за переднее сиденье. Крепкая рука в камуфляже, взяв меня за плечо, уверенно восстановила равновесие.

— Сидишь?

— Сижу, — вздохнула я. — Уже приехали?