Личный враг князя Данилова - Владимир Куницын Страница 26

– Ну вот и разобрались. Теперь давай оружие посмотрим. Пистолет почти как мой. Только что тебе рассказывать, ты же знаешь.

Каранелли повертел оружие, понажимал на что-то, и барабан сдвинулся в сторону.

– Ага! – вынимая патрон из гнезда, сказал он. – Остроумно сделано, шесть зарядов сразу. Но ничего нового.

Луи вернул барабан на место и отложил пистолет в сторону. Задумчиво начал рассматривать ружье с круглым диском внизу.

– Сдается мне, – произнес Данилов, – стреляет этот штуцер, как и то ружье, что на трещотке стояло. Пули роем летят.

– Соображаешь! – отстегнув наконец диск, отозвался француз. – Да, здесь заряды. Ну, кажется, я понял.

Снова закрепив диск на место, Луи попробовал выстрелить в дерево, но не получилось. Опять пришлось рассматривать оружие. Через минуту Каранелли догадался потянуть назад рычаг сбоку, и после этого интуитивно почувствовал, что оружие готово к бою. Действительно, в этот раз пули ударили в дерево, оружие задергалось, вырываясь из рук.

– Не стоит так шуметь, не ровен час, кто еще по дороге поедет, – Данилов озабоченно взглянул на большак, – уходить надо.

– Верно, князь, верно! Только куда? Есть какие-нибудь мысли?

– Не знаю, может, в Смоленск?

– Не думаю, туда сейчас… эти… фашисты поехали. Там скоро такая битва начнется, чертям жарко станет! Знаю я, как вы за Смоленск бьетесь! За Москву так никогда стоять не станете.

– Тогда мое место там!

– Не горячись! Ты, конечно, русский. Но уверен ли ты, что моральные принципы нынешних русских офицеров совпадают с твоими? Или вы тоже избивали связанных пленных, господин подполковник?

Данилов, опустив голову, молчал.

– Конечно, я понимаю, защита родины дело святое. Только вопрос, – а тебе позволят? Что ты сделаешь? Придешь к своим и скажешь: дайте мне эскадрон – пойду танки рубить? Мне кажется, что-то подобное ты говорил. И что? Хорошо, хоть не сразу расстреляли.

Николай по-прежнему молчал, и Каранелли продолжал.

– Или, может, ты знаешь, как с этими танками воевать? Ты сейчас обучен хуже, чем рядовой!

– Согласен и рядовым! Но ты прав в остальном. И что делать?

Луи пожал плечами.

– Мне тебя учить? Это же вы, русские, придумали народную партизанскую войну! Ни званий, ни откуда ты взялся, ни дураков из штаба. Воюй, сколько хочешь. Если сможешь.

Данилов задумался. А ведь прав француз! До чего же он все-таки здорово соображает.

– Хорошо. Пожалуй, ты опять прав, для меня это выход. Гусарский подполковник Давыдов не стеснялся в партизаны уйти, значит, и мне не зазорно. А ты? Сам-то что делать будешь? За нас воевать или за немцев?

Николай испытующе смотрел прямо в глаза Каранелли. Тот отвел взгляд, посмотрел куда-то в пространство, вздохнул и медленно, с небольшими паузами заговорил:

– Не знаю… правда не знаю! Мне бы понять, за кого Франция сейчас воюет… может, тогда и отвечу…

Потом перевел взгляд в лицо Николая и твердым голосом добавил:

– Одно могу точно обещать – в тебя стрелять не стану! Надеюсь, ты тоже.

II

Лес кончился, и впереди лежало большое пшеничное поле. Желто-золотистые колоски уже поднялись по пояс. Левее расположилось село в полсотни дворов. Впереди, в дальнем конце поля, виднелось несколько маленьких, словно игрушечных домиков, за которыми просматривался лесной массив.

– Карту помнишь? – спросил Каранелли.

Данилов напрягся, пытаясь представить окрестности Красного, но ничего на ум не приходило.

– Нет!

– Понятно, сто тридцать лет прошло, – легкая усмешка коснулась губ, – слева Середнево, а там, подальше Смилово. Без еды, князь, мы долго не протянем, надо идти к людям. Предлагаю в Смилово, там лес рядом, да и народу поменьше.

Погода постепенно налаживалась, низкая серая облачность разошлась, начали появляться просветы голубого неба. Со стороны Красного раздавался гул, несомненно, это были звуки боя: то глухие мощные разрывы, то необычные лающие частые выстрелы, то какой-то непонятный вой.

Самолет появился неожиданно, вывалившись из облаков. О том, что это, Николай догадался сразу. Что еще могло лететь по небу, широко раскинув крылья, как кавказский орел, парящий над ущельем? Только самолет был намного больше и летел быстрее. Он прошел вдоль большака в сторону Смоленска, и в считанные мгновения скрылся за верхушками деревьев.

Через минуту в небе вновь послышался рев мотора, и самолет, возможно тот же, показался с запада. Теперь он шел над полем в сторону шагающих к деревне русского и француза. Каранелли сразу как-то подобрался, взял наизготовку оружие, внимательно глядя на летающую машину, привычно определяя расстояние. Мгновенно обострившиеся инстинкты опытного бойца подсказали ему, что это атака, причем направленная непосредственно на него.

Самолет опускался все ниже и ниже, жуткий вой забирался в душу, пытаясь выпустить на волю страх. На крыльях вспыхнули неслышные в реве огоньки. Конечно, это были выстрелы, несущие верную смерть. Но очереди получились слишком короткими. Железная птица, чуть дернувшись в полете, стремительно рванула вверх и, мелькнув крыльями с нарисованными крестами, ушла в сторону Красного. Опередивший на долю секунды пилота, Каранелли выстрелил, и одна из пуль пробила плексиглас фонаря, нарисовав перед лицом фашиста паутину трещин. Тот счел за благо дернуть штурвал на себя, отворачивая от столь опасного противника.

Каранелли обернулся. Рядом стоял побледневший Данилов. В руке он держал пистолет.

– Ты хоть выстрелить успел? – чуть усмехнулся француз.

– Один раз.

– Страшно было?

– Жутко!

– А чего стоял тогда, не прятался?

– Сам знаешь, – побежал, повернулся к врагу спиной, считай погиб! А тебе, можно подумать, не страшно?

– Еще как! А что касается нашей тактики образца восемьсот двенадцатого года, то, думаю, она теперь немного другая.

– Не знаю, может, и другая. Но сейчас лучшей будет бегом отправиться в Смилово. Пока еще что-нибудь не прилетело.

III

Деревенька на первый взгляд ничем не отличалась от тех, что Николай много раз видел в России. Только стоящие вдоль улицы высокие столбы с натянутыми веревками, унылой вереницей выбирающиеся за околицу и тянущиеся к соседнему Середнево, нарушали привычный пейзаж.

Данилов предложил войти в первый же дом, но Каранелли отрицательно покачал головой.

– Лучше тот, что ближе к лесу.

У калитки Данилова и Каранелли встретила смешная беленькая с рыжими подпалинами собачонка. Она так старательно выполняла обычную работу, облаивая непрошенных гостей тонким заливистым голоском, что в соседних домах всполошились все псы. Под аккомпанемент разнокалиберного лая на крыльце показался седой дед в застиранной рубахе и штанах, плотно охватывающих ноги ниже колена, зато необъятных на бедрах. На ногах у него были лапти.