Цена принцессы - Лана Ежова Страница 26

Разве что немного. Он тогда подумал, что для потомка иномирца Рина слишком слабенькая. Но это легко объясняла усталость и переживания о своей судьбе.

– Прежде чем отослать дочь в Аркиол на два года, король проверил ее возможности втайне от нее самой. Кьярин – идеальная кандидатура на управление Сторожевыми Столбами, через нее власть мог бы получить и ее муж, если бы она не поспешила консумировать брак с тем ничтожеством.

Темный поморщился. Он все это знал. Зачем проклятый повторяется? Тянет время? Глупо.

– Так вот, принцессе стало дурно не из-за артефакта. Она уже была свидетельницей зверского отношения к женщинам, теперь это ее слабое место. Ей тогда было тринадцать лет, Децем. Ты готов узнать, что произошло с твоей невестой?

Заинтригованный, он кивнул. А выслушав рассказ герцога, улыбнулся восхищенно:

– Боевая девчонка! Не боится испачкаться.

– Ты главного не услышал, Децем. Если будешь действовать нахрапом, ты ее сломаешь. Мизгиру нужна сильная королева, когда над страной нависла угроза войны.

Темный поморщился:

– Да все я услышал, Кайрон, успокойся.

Обойдя собеседника, он нажал на ручку. Дверь не открылась. Принцесса забаррикадировалась? Какая наивная девочка!

Хмыкнув, Тенебриш встряхнул руками. Слетевшие с кончиков пальцев золотые искры прошли сквозь дубовые доски, не повредив древесину. И вскоре послышалось металлическое звяканье откинутой щеколды и скрежет ползущего по полу сундука.

– Децем, если ты мечтаешь построить великую темную империю, начни с ее сердца – довольной и счастливой императрицы.

Вот это уже было лишним! Тенебриш разозлился. Родственничек пытается манипулировать? Думает, что нашел его слабое место? А вот и нет! Сердцем темной империи станет правитель, а не его жена.

Что-то объяснять, доказывать, когда в паре метров находилась славная игрушка, было лень. И чародей поставил точку в ненужном разговоре.

– Доброй ночи, Кай, – пожелал он, прежде чем закрыть за собой дверь.

– И тебе, Децем, – равнодушно отозвался герцог.

К себе в комнату, расположенную в конце коридора, он не ушел. Некоторое время считал бесшумные шаги от одного конца коридора к другому. Считал долго. Целую вечность.

Пока не услышал девичий стон.

Холгер застыл.

Стон раздался снова. Едва слышный, мелодичный… полный неги.

Выражение удивления на некогда безмятежном лице сменилось отчаянием.

Принцесса застонала в очередной раз.

Мужчина оперся о стену спиной и запрокинул голову назад, ударившись затылком. Отчаяние сменилось яростью. Шрам, чародейская метка подчинения, открывшись, заливал кровью одежду.

Опустившись на пол, Холгер с силой ударил по нему кулаком. Раз, второй… Он молчал, хотя хотелось орать, крушить все вокруг. Вместо этого он стискивал зубы и вымещал ярость на широких досках, пятная их своей кровью.

Когда его чуткий слух перестал ловить чувственные стоны, с удивлением заметил сбитые кисти.

Призвав родовой меч с пробегающими по лезвию язычками ярко-зеленого пламени, прижег раны. Магический огонь древнего артефакта залечивал и не такое. Жаль, душе он помочь не мог.

С помощью Скайлира на всякий случай стерев кровавые следы своей слабости, генерал ушел в свою комнату.

Первое, что Децем увидел, вызвало в нем темную волну гнева. Кровать в комнате пуста… Его обманули! Кайрон заговаривал ему зубы, давая принцессе фору! Но как он обошел проклятие? Если бы он отпустил ее, то корчился бы на полу от боли. Он же спокойно философствовал о гипотетической темной империи.

Значит, здесь что-то не так.

Вмиг успокоившись, чародей огляделся и заметил ширму. Заглянув за нее, широко улыбнулся.

Ее высочество, лежа в ванне, полной пены, изволила почивать. Тенебриш коснулся воды – комнатной температуры. Ну, хоть волосы мокрые она закрутила на голове и спрятала под теплым платком. Вовремя он вернулся – еще полчаса-час, и принцесса завтра шмыгала бы носом.

Получается, сегодня он ее благодетель? По просьбе Кьярин отыскал пропавшую поселянку, предал жестокой казни ее обидчика, а теперь спасает от болезни и саму принцессу. Точно благодетель!.. Чудная мысль позабавила темного.

Усилив сон девушки чарами, он подошел к кровати. Только теперь обратил внимание, что на ней лежало полотно для вытирания, белье и скучное платье цвета мышиных какашек.

Развернув ткань, чародей вернулся за принцессой. Вынув легкое тело из воды, подержал его над ванной, позволяя стечь каплям. Хрусталь и серебро на нежно-розовой коже… В свете масляных ламп зрелище показалось ему безумно привлекательным.

Когда он завернул ее в полотно, Кьярин вздохнула. Открыв зеленые глаза, по-особенному яркие сейчас, она испуганно ахнула.

– Ты спишь, – монотонным голосом произнес чародей. – И видишь сон, Рина.

А Холгер оказался прав – она сильная, раз сумела преодолеть чары.

– Спи, Рина, спи…

Принцесса подчинилась.

Он же решил подумать, как быть дальше, принимая ванну.

Два заклинания – и вода, взбурлив, очистилась и потеплела. Сбросив запыленную, с прилипшими репейниками, утыканную сосновыми иголками одежду, Тенебриш расположился в коротковатом для него пыточном устройстве из меди.

Он поспешил с Кьярин, несомненно. Не с того начал. Но это и понятно: поганка вышла замуж и подарила какому-то недоноску свою невинность вместе с короной Мизгира, перечеркнув чужие планы. А еще принцесса была дивно хороша во всех ситуациях: испуганная – в домашнем халате, когда он взял Аркиол штурмом; в роскошном платье на балконе замка, когда герольд объявлял о помолвке; в мокрой тунике у озера… Но притягательней всего она была сейчас. Сейчас, когда единственное, что стояло между его желанием и вожделенным телом, – это ткань и обещание, данное брату.

Тенебриш тряхнул головой, разбрызгивая с черных волос воду. Нет, он не хотел думать о Холгере. Только не сейчас.

Но слово сдержать придется. Не из-за родственных чувств, само собой. И не потому, что он поклялся. Клятву можно нарушить – Эшкиль далеко, и он снисходителен к своим немногочисленным служителям. Всего-то и придется расплатиться маленьким жертвоприношением. Холгер об этом знал, отчего и был так настойчив в попытках достучаться до его прагматичной части души.

Что ж, достучался. Он не станет принуждать или очаровывать свою недотрогу. Он приручит ее постепенно, и она придет к нему сама. Сегодня же они проведут ночь в одной кровати и при этом будут просто спать.

Закончив омовение, темный переоделся в темно-красный халат, разыскав свои вещи среди горы сундуков в углу.

Принцесса спала, разметавшись в постели. Платок все еще скрывал ее серебристо-пепельные волосы, и чародей решил позаботиться о своей будущей королеве. Что в этом дурного? День добрых дел продолжался.