Аленький цветочек - Татьяна Кашпур Страница 26

— Прибывшие несколькими часами ранее серьезный и взъерошенный, как всегда, Майкл и угрюмый, растерянный Иван, вместе с Доктором и Сулейманом сидели возле высокой койки, на которой спала Анастасия. Сулейман в полголоса рассказывал придуманную версию несчастья. Майкл, видя удрученное состояние Ивана, похлопывал его по плечу, что-то ободрительное шептал на ухо. Анастасию необходимо было разбудить — она спала уже около суток и дальнейшее ее состояние могло ухудшиться, она могла впасть в кому. Док громко окликнул ее раз, второй. Дрогнули припухшие веки, затрепетали и замерли ресницы. Кислородную маску давно убрали. Отекшие лицо было слегка порозовевшим, губы приобрели более-менее естественный цвет. Она робко вздохнула глубже, Док поднес к губам поилку, несколько глотков — вода с лимоном освежила рот. С усилием она раскрыла глаза. Еще неоправившиеся от глубокого сна, они были с красноватыми белками. Бессмысленный взгляд окинул потолок и опустился к склонившимся над ней лицами. Скользнул по ним, остановился на Сулеймане, замер. Осторожно поднялась рука, маленький, тоненький пальчик коснулся подбородка с тревогой смотрящего на нее мужчины.

— Су… Сулла… Прости… — прошептали ее губы.

Сулейман подхватил бессильно падающую руку. А ее взгляд поплыл дальше, всматриваясь в лица. Вдруг остановился где-то позади их, наполнился ужасом. Душераздирающий крик сорвался с ее губ. Анастасия, обрывая трубочки капельниц, вскочила на койку, порываясь бежать, и без сознания завалилась на успевшие подхватить ее руки мужчин.

Через три дня Сулейман прощался с Майклом. Иван улетел накануне. Анастасия, напичканная транквилизаторами, почти все время спала. Перед отъездом состоялся неприятный разговор с Иваном.

— Почему ты сразу не сказал, что она в таком тяжелом состоянии? Скрыл от меня? — Иван явно хотел взять реванш за давнишнее свое унижение, был угрюм и агрессивен.

— Знаешь, когда она серьезно заболела первый раз, полтора года назад, я тоже звонил тебе, правда только тогда, когда кризис миновал, я знал, что для нее будет радостно встретиться с тобой. Я тогда четверо суток не отходил от нее, был вне себя от тревоги за девочку. Но ты не приехал, не счел нужным навестить заболевшую дочь. Твои дела и семья были тебе важнее. Честно говоря, я не ожидал, что ты и в этот раз приедешь. А в данный момент ее состояние для меня огромная и страшная неожиданность. Сама по себе травма тяжелая, но не смертельная. А нынче, Док говорит, что это последствия испуга, шока от случившегося… Но я думаю, что она справится с этим. Я ей помогу. При необходимости лучшие врачи мира, новейшие методики… Я сделаю для твоей дочери все возможное…

— Да! Конечно, ты сделаешь все! Ты обязан! Я-то девочку отдавал тебе здоровой! В своем уме! Только, чтобы было не так, как ты лечишь своего сына! И не думай, что если я подписал документы в отношении дочери, то не смогу опротестовать их! Сейчас я тоже достаточно состоятелен!..

Сулейман потемнел лицом, но внешне остался спокоен. Сдержав свои эмоции при упоминании о сыне, он повторил:

— Я, как и прошлый раз, не отхожу от девочки уже несколько суток, как ты видишь, ночую здесь, рядом, в палате, она в бреду зовет меня, не тебя! Я держу ее трепещущую руку, я пою ее из поилки. Но это неважно! Я подожду еще неделю, другую, вот Майкл обещал помочь. Я повезу ее в Штаты, Англию, к черту на куличики, но верь, я верну тебе дочь еще в лучшем виде, чем ты мне ее отдал. А ты, не то, чтобы приехать, но позвонить ей не соизволишь сам. Пишешь тоже не регулярно! Что мешает тебе? А ведь она скучает, ее интересует твоя жизнь, твои проблемы, твои удачи, семья! Даже с днем рождения ты ее поздравляешь с опозданием!

Значит ли это, что ты поостыл в своих чувствах отцовских или полностью доверился мне? Не поинтересоваться, как она? Как учится? Как живет? Ты не заметил, что она уже выросла? Что она уже вполне сформировавшаяся девушка? Что она может влюбиться, выйти замуж, родить тебе внуков? И это случится, в скором времени, я уверен! Кто поведет ее под венец — ты, я? Для тебя она все та же тринадцатилетняя девчушка, которой ты ничего не мог дать кроме отцовской ласки. Я принял и привязался к Анастасии как к родной, и она действительно заменила мне и дочь, и внучку, которых у меня никогда не было и не будет! И я уверен, что с ней все будет хорошо! Я верю в это! И не нужно быть таким агрессивным по отношению ко мне! Пересмотри, пожалуйста, свою позицию! А случившееся — несчастный случай! Роковая случайность!

— Знаешь, Сулейман! Теперь ты выслушай меня! Помнишь нашу первую встречу? О, как ты был гостеприимен, как был щедр и хлебосолен! А потом, потом ты помнишь? Величавый в «праведном» гневе, видите ли, у него сорвали какой-то чахлый цветок, за который ты хотел лишить меня жизни, вернее, грозился! Помнишь? Твое могущество, твое баснословное богатство, простиралось чуть ли на весь мир! И все из-за чертова цветка, вернее из-за каприза сопливой девчонки! Да, с другой стороны, я признаю — струсил! Моя Настенька была мной принесена в жертву твоему самодурству! Она преспокойно могла окончить школу на Родине, дома. Я конечно постарался бы обеспечить ей дальнейшее образование, а может быть ей пришлось бы и пойти работать. Так живут многие в моей стране. Она была бы обыкновенной — встречалась с парнями, ходила с ними в кино, на дискотеку! С другой стороны, ты еще соблазнил меня тем, что дашь ей великолепное образование и воспитание. Я решился! Но, но ты украл у моей дочери детство, — Иван сорвался на крик, — ты запер ее в этой пустыне! Лишил ее общения со сверстниками, с семьей, околдовал ее! Украл у меня любовь моей дочери, изувечил ее, а теперь с ледяным спокойствием говоришь, что вернешь ее мне в еще лучшем состоянии, чем получил? Что вылечишь несчастную? Посмотри на себя! Где твое былое величие? Драные джинсы, измятая рубаха, небритый, тощий! Или ты все свои «несметные» богатства растратил на мою дочь? Да ты сына никак не можешь вылечить! А мне… — голос его дрогнул, — а как мне теперь… — рыдания сотрясли его опустившиеся плечи.

Чернее тучи стало лицо Сулеймана, темнее ночи стали его глаза. Тихо, очень тихо, он заговорил. Иван невольно покорился этому, вызывающему трепет повиновения, голосу.

— У вас говорят: «чужая душа потемки». Ошибся я в тебе, но это неважно! Важно другое, ты должен понять — это несчастный случай. Он может случиться с каждым человеком — независимо от возраста, времени и места на этой Земле. Где гарантия, что с ней ничего не могло произойти на Родине? Она могла попасть под машину, сверстники могли подсадить ее на наркотики, могли изнасиловать в подъезде, возле порога собственной квартиры. Несчастный случай непредсказуем, на то он и случай. У вас, как и во всем мире взрывают дома, электрички, метро, офисы, машины, идут криминальные разборки. В любом из названных мест, в любое время могла случайно оказаться Анастасия. И кого бы ты винил? Правительство, которое допускает наркоманию, сквозь пальцы смотрит на распустившуюся молодежь и плохо борется с терроризмом и преступностью? Или себя, что не посадил собственную дочь под бронированный колпак, чтобы защитить и уберечь ее от напастей жестокого мира? От этих досадных, но, к сожалению, неизбежных пока случайностей? Абсурд конечно. Ты бы скорбел, страдал, но все же случайность имела бы место, сколько и кому бы ты не слал проклятий.