Хватай Иловайского! - Андрей Белянин Страница 26

— Вот и кончился характерник. — Подкрадывающаяся на полусогнутых ведьма вытащила из драного рукава широкий нож. — Держи крепче, сама хочу ему горло вспороть!

Не знаю, каким наитием и какой силой я на миг разжал стальную хватку Прохоровых пальцев и, притянув его к себе… смачно чмокнул в губы! Тьфу, тьфу, тьфу, гадость-то какая…

— Илюшка, ты чего творишь, щучий сын?! — как гром небесный, зарокотал мой денщик, пунцовея пятнами от ярости. — Вона Катьку свою так целуй! А ко мне ещё раз с подобным похабством подкатишься — весь день будешь зубы по степи собирать!

— Сначала… сам с меня слезь… — с трудом прохрипел я, не веря своему спасению. — Навалился, как медведь на теремок. Ты из меня джем выжимаешь, что ли? Так нет во мне джему, а то, что есть, тебе не понравится…

Прохор не ответил, наотмашь стеганув нагайкой себе за спину. Стопроцентно попал, потому что от собачьего визга мамзель Фифи заложило уши, а её нож, кувыркаясь в воздухе, воткнулся в землю прямо у моей щеки.

— Спасибо… — слабее мыши пискнул я.

Суровый денщик помог мне встать как раз в тот момент, когда Жарковский наконец-то выловил и кое-как оттёр от грязи ружьё.

— Моя госпожа разрешила мне убить вас, умрите! — Он взял прицел, и Прохор мгновенно закрыл меня широкой грудью.

— Он не выстрелит, — выправляя дыхание, успокоил я.

— Почему это? — вскинулся бывший учёный. — Неужели вы думаете, что я не способен справиться со столь примитивной механикой? Да у меня, между прочим, высшее техническое, а потом уже филологическое образование…

— Просто не успеете, — пояснил я, видя, что два упыря за его спиной наконец-то определились, кто из них целится, а кто спускает курок.

— Настал миг расплаты, Иловайский, ибо… А-а-а-ай!!!

Грохот выстрела был перекрыт таким воплем, что воспроизвести эти звуки в буквах — задача пустая и не посильная никому даже из санкт-петербургских господ писателей. Мы с Прохором только и успели, как вдвоём вскарабкаться на спину перепуганного араба, когда надсадно вопящее горбатое существо в шляпе, высоко вскидывая колени, принялось нарезать вокруг нас большие круги, держась обеими руками за безнадёжно травмированные ягодицы.

— Чем заряжено-то было?

— Солью.

— Крупнокалиберной?

— Ага, астраханского помола.

— Зверство, — удовлетворённо подтвердил старый казак. — А скажи мне, откуда здесь такое чудо? Визжит, как порося али баба на сносях, ряженый ли суженый али псих контуженый?

— Ты опять в поэзию ударился?

— А ты, хлопчик, по-еврейски вопросом на вопрос отвечаешь?

— Ой вей, кто бы таки говорил, а?!

На этом наша вопросительная пикировка вынужденно закончилась, потому что бегающему кругами Жарковскому ловко вспрыгнула на шею рыжая ведьма Фифи Зайцева, дала шенкеля под бока, и тот унёсся прыжками через болото, всхрапывая на ходу, как боевой конь! Лихо она его объездила, слов нет, был учёный человек, стал — подстилка ведьмовская. Судьба-а…

— Ну что, упыри-россияне-патриоты, пистолет вернуть никто не собирается?

— Вот он, Илюша, забирайте. — Вежливый Моня безропотно вернул мне ствол. Прохор привычно сплюнул при виде моих лысых «друганов» из Оборотного города, но нагайкой замахиваться не стал и кулаком не грозился.

— Я вас сразу приметил, но спросить не успел — здесь-то как оказались?

— Дык Хозяйка прислала, как ещё… — охотно откликнулся Шлёма, невзирая на предупреждающие пинки друга. — Говорит, ежели за тобой не пойдём и не про… кон… т… тролль… тролируем тебя, в смысле, она нас лузерами обзовёт и наши фото позорные в твиттере вывесит! Слышь, Иловайский, а это, вообще, чё? Не, мы поняли, что вещь страшная, но кабы ещё и детали кошмарные знать…

— Сам не в курсе, — честно перекрестился я, и Прохор машинально подхватил моё движение. — Однако под этот твиттер ложиться всё одно не порекомендую. Уж больно словечко английское, а нам, русским людям, от англичан сроду добра не было.

— А ещё она нам мистером Бином грозилась, — страшным шёпотом предупредили Моня со Шлёмой. — От него, говорит, вообще никому спасу нет!

Ну, спорить не стану, возможно всякое. Если придирчивым взглядом посмотреть, так и вправду всё плохое, что на нашу родину многострадальную катится, иноземный корень имеет. И чаще всего именно английский! Вона по многим губерниям немецкие слободы есть, шведы да норвеги нам флот строят, венгры конницу свою отдают, французы вином делятся да лягушками, всякие славяне-братья, как то: болгары, сербы, черногорцы, вообще жизнь свою за Русь положить готовы! И только Великобритания вечно против! Им хоть наизнанку вывернуться, а только бы заставить русского человека вместо наваристых щей ихнюю овсянку есть! Это не я придумал, это мой дядя говорит, а он хоть и с тараканами на всю голову, однако же попусту врать не станет.

— Илюшка, чего мы энтих бакланов пустозвонных слушаем? — наконец-то достучался до меня Прохор. — Поехали уже отсель. Нам начальству доложиться пора. Да и приказ по полку тобою по сей день не найден.

— С приказом мы разберёмся, — почему-то очень уверенно пообещал я. — Меня сейчас другое беспокоит. — Эй, парни, а Хозяюшка лично для меня ничего на словах не передавала?

— Вроде нет… А, Монька?

— Минуточку, вроде и да… Но вот что? Мне кажется, что-то там было про бабу Фросю и… и…

— И это, «пригнись»! — хлопнул себя по лбу Шлёма. — Вот тока к чему и зачем — непонятно. Чё те пригибаться-то? За-ради какой интимной цели…

Ответом ему послужил дружный вой чумчар. Помните, нечисть эдакая прямоходящая, румынско-молдавского происхождения, зубы острые, когти длинные, и жрут что ни попадя — хоть мертвечину, хоть человека, хоть своих. Давненько их у Калача на Дону видно не было, поди, силы копили. Я ж тут для них наиглавнейший враг, хуже купоросу!

— Бить будут? — обернулся мой денщик.

— Не, просто так съедят, — пояснили наши упыри, занимая круговую оборону, а у меня всё не выходили из головы Катенькины слова. Пригнуться-то дело нехитрое. Знать бы лишь когда, где да в честь какого поводу. А так, очень уж интересно, как это вишенка моя ненаглядная всё таинственно предусмотрела, чтоб такие советы давать?

Из-за деревьев да кустов стали подниматься жилистые фигуры чумчар. Видец у них просто (молчи, Прохор!)… неоптимистичный, что ли… Так всем видом и говорят: дескать, настала вам тут, парни, смерть безвременная, жуткая и мучительная, но для нас оно — сытый праздничек! Как говорят конфуцианцы, в каждом зле есть частичка добра. В смысле не порадуемся ли мы от души за их хороший ужин?

— А что, могём и приятного аппетита пожелать. — Старый казак вновь начал раскручивать над головой тяжёлую нагайку. — Время к ночи, становись в очередь, пока вас отпишем, нам ещё идти на окраину, лезть через плетень, а уже не ясный день. Так давай за дело, пока не завшивело, один вопрос — кому в ухо, кому в нос, кому в брюхо…