Танцор января - Майкл Фрэнсис Флинн Страница 25

— Либо мы узнали, что они хотят заставить нас поверить в то, что у них те же проблемы, — сказал Гончий. — Курьеров и прежде использовали для распространения дезинформации.

— Ку, какой из двух очевидных путей мне выбрать?

— Хм, второй, конечно. Для первого ты еще недостаточно опытен. Для этой задачи я вызову Гончих.

Другие Щены заулыбались, а коммодор поднял руки, ища поддержки среди остального административного персонала.

— Все понятно!

— Надеюсь, так же понятно, как и необходимость смены на следующий рабочий цикл. — Фир Ли собрал рапорты, и его органы восприятия вновь обратились к собравшимся. — Но хочу тебя обрадовать, Лейф. Мой ученик хочет приключений. Известно, что эти корабли вошли в Разлом и не вернулись. Очевидное объяснение: их захватили Названные. Но, как верно указал мой Щен, мы пока не знаем, действительно ли они добрались до другой стороны. В Разломе может таиться доселе неизвестная угроза. Один из способов все разузнать — отправить своего человека в Конфедерацию. Грейстрок-джи считает себя готовым. Он ошибается, но подобная уверенность делает ему честь. Второй способ — выполнить задачу за пойманного нами курьера. У тебя имеются его пароли, Щен?

— Конечно, Ку. А также зашифрованный шар. Думаю, в нем хранятся названия пропавших кораблей Конфедерации, и у этого Донована есть к нему дешифратор.

— Второй путь короче, — пояснил Фир Ли для коммодора, — и быстрее принесет результат, поэтому я и приказал Щену выбрать его.

— Но… — вмешался Транспортный контроль, — но вы приказали выбрать второй путь еще до того, как узнали, который он имеет в виду!

Фир Ли ухмыльнулся и повернулся к Грейстроку.

— Я знал. Тот, кто не отважился бы на это путешествие, не стал бы моим Щеном.

Когда Грейстрок был уже у выхода из зала совещаний, Фир Ли остановил его:

— Щен?

— Да, Ку?

— Их отправляют парами. Это означает, что, если одного поймали, другому удалось прорваться.

Грейстрок кивнул.

— Насчет второго курьера мы ничего не знаем.

— Постарайся узнать, — сказал Гончий, читая доклад о медицинских осмотрах, — прежде чем он узнает о тебе.

Спустя два дня на Шелковом пути, возле Последнего Шанса, Грейстрок понял тонкий юмор своего Мастера. Щен вошел в кладовую, чтобы приготовить свой любимый напиток — чай, собранный на склонах Полихромной горы на Узле Павлина, разнородная почва которой и тщательное скрещивание отборных фруктовых генов позволили вывести чай, близкий к совершенству. Грейстрок замер и призадумался.

«Тот, кто не отважился бы на такое путешествие, не был бы моим Щеном».

Действительно. Если бы Грейстрок перечислил варианты в другой последовательности, то по приказу Мастера ему пришлось бы отправиться через Разлом в КЦМ, с определенной долей уверенности, к своей смерти.

И уже не будучи Щеном Фира Ли.

Заварив чай, Грейстрок поставил чашку с напитком на стол в кабинете. Затем он запрокинул голову и рассмеялся.

Мобильный полевой офис Грейстрока, «Небесный странник», был комфортабельным судном с обтекаемыми бортами для атмосферных полетов и столь же незаметным, как его хозяин. Название его было непримечательным, внешний вид — неброским. Сотни тысяч других личных яхт обладали такими же очертаниями, той же расцветкой, а некоторые — даже таким же регистрационным номером на корпусе. И все же под самым обычным внешним видом скрывался далеко не обычный корабль. Его сенсоры были чрезвычайно чувствительными, а ньютоновские двигатели — невероятно мощными. Корабельный интеллект был куда более адаптивным, чем даже у многих пассажиров — и пленников, — которых ему случалось принимать на борт. Альфвены могли затормозить судно без помощи наземных гасителей скорости. Внутри находились каюты для отдыха и занятий спортом, хранилище, столовая и библиотека, ремонтный отсек, даже специальное отделение для сборного парителя, — но при этом все помещения были настолько продуманы, что не расходовали впустую драгоценное место.

Еще более необычной — невзирая на прагматизм либо же благодаря ему — была роскошная обстановка. Ни одним удобством не пренебрегли, ничего обыденного не использовали. В самых неожиданных местах красовались предметы искусства, панели переливались разными цветами. Декор ублажал зрение, слух, а также другие виды восприятия. Из динамиков мягко лились концерты и замысловатые раги. [24]Курились благовония, кладовые ломились от самых удивительных лакомств. Не забыли и о пище для ума: библиотека, как традиционная, так и виртуальная, отличалась большим разнообразием. Даже самые обыкновенные светильники были отшлифованы, оправлены и оформлены в виде изысканных виноградных лоз и гротесков. [25]Звериные головы венчали ручки управления. Внутреннее убранство было настолько броским, насколько неприметным казался его владелец, словно все показное, изъятое из его личности, передалось кораблю.

В таком комфорте Грейстрок провел двадцать два метрических дня пути от Сапфирового Поста до Развязки Иеговы. Он запланировал короткую остановку на Узле Павлина, чтобы пополнить запасы излюбленного чая, а пока что вовсю погрузился в ежедневную корабельную рутину, с удовольствием проводя время за чтением Костелло и других любимых философов. Иногда он даже принимал участие в симуляциях величайших сражений или романов либо соревновался с корабельным интеллектом в логических играх. Тренировался Грейстрок в спортзале, который был хоть и меньших размеров и не настолько хорошо оборудованным, как зал Фира Ли, но обеспечивал все условия для оттачивания его умений.

Грейстрок изучал различные костюмы терранского Закутка по «Социальному путеводителю по Спиральному Рукаву» Бенета, а затем программировал свой всенаряд на их имитацию. Легкое движение запястьем — и простой отрез серой ткани превратился в клетчатую мантию, которая удобно легла на плечи. Повел плечами — и микроволокна, слегка дрогнув, стали длинной курткой до колен, расшитой бахромой; дернул за воротник — и он превратился в дхоти, [26]который Грейстрок затем обмотал вокруг пояса. Произнес шепотом команду — и цвета поблекли, а края обтрепались. Удовлетворившись результатом, Грейстрок сжал пальцами шов — и одежда вновь превратилась в обычный отрез серой ткани.

Время от времени он вглядывался в бледно-желтое пятно обочины Шелкового пути и пытался рассмотреть в сублиминальной тине образы давно исчезнувших кораблей. Стенки трубы Красникова представляли собой прослойку, скорость пространства в которой постепенно снижалась от самого канала до ньютоновских измерений. Там, где эта прослойка была тонкой и «сжатой», обочины считались «крутыми» или «плотными», и ни один корабль не мог пройти через них без того, чтобы какая-нибудь часть его корпуса не пересекла пунктирную черту быстрее скорости пространства по другую сторону. В результате «выброс» Черенкова мог разорвать корабль на куски или полностью уничтожить его. Даже просто замерев посреди канала, корабль мог путешествовать во много раз быстрее ньютоновских скоростей. В других местах, как правило на некотором удалении от солнц, гравитация расширяла прослойку в «рампы», на которых управлять кораблем становилось уже намного проще. Шелковый путь был хорошо изучен, но Грейстрок и корабельный интеллект все равно оставались начеку, когда обочины уплотнялись, и зондировали их на промежутках в пару-тройку молекул.