Маленькая желтая лампа - Алла Дымовская Страница 25

– Я возьму страховочный ремонтный бот. Отправлюсь навстречу. Может, негодная тварь согласится оставить корабль в покое в обмен на мою голову. Командование передаю второму контролирующему пилоту до поры решения Совета. Если захотят, еще успеют послать для меня замену. Где-то на внешнем облете сейчас экипаж Крамаровского… Если нет, прошу любить и жаловать, и доверять, как мне самому, – Командор указал на плохо видимую во тьме фигуру Галеона Антония, после чего сразу же направился прочь из рубки, не желая траурных сцен.

– Не вздумай, Юл. Ты выбираешь самый отвратительный из всех возможных вариантов, – Гент очень плавно, но и очень решительно переместился со своего места и встал на пути у Командора. – И ты никуда не пойдешь, тем более я не позволю. Нет никаких гарантий, что в случае твоей гибели нас отпустят с миром. Ведь, правда, Арсений? Скажи ему!

– Правда, – поддержал второго пилота доктор. Остаться в самый роковой момент своей жизни без направляющей власти Командора Хансена – слуга покорный и прошу уволить! – Ваш огородный приятель вполне может плюнуть на жертву и расстрелять нас просто забавы ради. Психопаты, подобные ему, вообще не предсказуемы. К тому же подземные лагеря Южно-Азиатской Гемы – место, мало способствующее обретению душевного покоя. Э-психологи не раз указывали на последствия правительству Гемы, но результата не добились. Впрочем, не об этом теперь речь.

– Есть другой выход, – с умышленным нажимом произнес Гент, все еще продолжая стоять у Командора на пути. – Ты сам признал, что доверяешь мне, как себе самому. Или хочешь взять свои слова обратно?

Старый Юл и второй пилот Антоний какое-то время, оба с бычьим упрямством, смотрели друг на друга, один – выкатив еще больше голубые, по-кошачьему круглые глаза, другой – с неописуемой в человеческом языке мрачной решимостью поступить так, как именно он считал нужным, чего бы его решение ни стоило. Потом Хансен сделал шаг назад, отступил.

– Говори, только поскорее. С минуты на минуту проклятое огородное чучело выйдет в своей секретной лоханке на траекторию удара.

– Быстро соберите всю мощность защиты по периметру в одну точку. Тана, это я тебе говорю. Начинай сейчас же. У тебя на все про все пять минут, больше не дам. Збигнев, вы – прочь из-за пульта контроля управлением. Ты, Юл, немедленно разблокируй систему для ручного доступа, – коротко и без лишних объяснений распоряжался Гент.

– Я понял, – ответил ему Хансен, он уже стоял возле панели контроля, вызванный им голографический сканер просвечивал Командора на предмет идентификации (Пулавский к этому времени переполз на сиденье поблизости от Таны, вдруг понадобится его помощь). – Но ты отдаешь себе отчет? Возможен будет всего один-единственный залп!

– С каких это пор ты стал бояться, что я промахнусь? – с легким смешком откликнулся Гент и отступил на шаг в темноту.

Кажется, все вокруг если не знали, то хотя бы подозревали, что, собственно, происходит. Все, за исключением доктора Мадянова. Но и Арсений предчувствовал – готовится нечто необычное.

– Эй, ребята! Вы же не собираетесь с ними всерьез драться? – в глухой тишине спросила навигатор Тана, между тем тоненькие пальчики ее безостановочно порхали над развернутым изображением внешних секционных периметров «Пересмешника».

– Драться? Что ты детка! Конечно, не собираемся! – нехорошо засмеялся из полумрака Антоний. – Лично я намерен их уничтожить! На этот раз совсем!

– Палить из периферийной метеоритной пушки? С ума сошел! Ты представляешь себе скорость вращения внешнего борта? Это невозможно даже в автоматическом режиме! – воскликнула Тана без тени испуга, напротив, с некоторым восхищением. – Один оборот в три секунды. Тут голую вероятность дуги рассчитывать – нужен час, никак не меньше!

Наконец все понял и Арсений, хотя в вопросах устройства корабельных систем доктор был настоящим профаном. По окружности «Пересмешника», издалека действительно плоского, как блин, с пошаговым расстоянием в десять футов располагались как раз вышеупомянутые защитные системы, гравитационные и магнитно-лучевые, на непредвиденный случай инородных космических тел. Видимо, их распределенные по всей длине борта заряды Гент и предлагал собрать в одно место. Чтобы после расстрелять в упор Огородного Билла. И даже далекому от астронавтики Арсению представлялась абсолютно ясной почти полная невыполнимость этой задачи. Почти полная, ибо мифический шанс все-таки был, хотя и в призрачном существовании. При гигантской скорости вращения, при высокой маневренности шлюпа вероятность того, что траектория выстрела ляжет на одну прямую с пунктом нахождения в этот момент Огородного Билла, мало отличалась от нулевой.

– Ты делай дело. Некогда рассуждать, – резко, но и не повышая тона, приказал второй пилот неверующему в него навигатору.

– Заряд в секторе зюйд-зюйд-вест, вторая точка. Имейте в виду, после разрядного выстрела пушка выйдет из строя. Слишком большая мощность.

– Ничего, после починим. Запас, слава богу, есть, – отозвался Командор. Он уже закончил с переходом на ручное управление. – Свободный доступ!

– Тогда – все назад. Чтобы в поле моего зрения не было никого! И мертвая тишина, а лучше – вообще не дышите! – пошутил напоследок Гент, занимая место Командора.

Арсений зажмурился все равно на манипуляции Гента смотреть ему вдруг стало страшно, и действительно постарался задержать дыхание. Хватило меньше чем на минуту, но до сих пор ничего катастрофичного не произошло. Тогда он коротко и по возможности бесшумно вздохнул, осторожно приоткрыл правый глаз и стал смотреть. Сколько-нибудь ужасного и захватывающего продолжения в этом его действии не оказалось, потому что Галеон Антоний пока ничего и не делал. По-другому нельзя было сказать. Гент сидел неподвижно, словно новообращенный буддист перед просветлением, положив обе ладони в ярко-малиновые круги голографического пульта, как если бы на спиритическом сеансе вызывал духов сразу из двух тарелочек. Прямо перед ним на панорамной разверстке в бешеной свистопляске проносилось окружающее корабль пространство, каким оно в реальности и было за бортом. Только лишь от этого суматошного мелькания Арсению сделалось тошно. Однако Гент смотрел, не отрываясь, если, конечно, и в самом деле смотрел, а не впал давно в состояние зомби. В рубке с неким подобием торжественной паузы повисла апокалипсическая тишина, какой надлежит царить за секунду до воскрешения из мертвых.

Внезапно Гент сделал едва уловимое движение, а может, Арсений зазевался и пропустил главное. Панорама перестала кружиться, остановившись лишь на одном участке изображения. И тогда Гент страшно и громко выругался, словно находился наедине с собой, потом откинулся в амортизаторе:

– Есть! Спеклись пасочки! Десять очков призовых! – и второй пилот, довольный своей работой, захохотал. – Передвигай фишки, Юл!

– Кретин несчастный! Ты что, забыл, где находишься?.. А вы, доктор, чего уши развесили? – последнее замечание относилось уже к Арсению.

Доктор не знал, что и думать. Невозможное свершилось. Чертов сын, второй пилот, уловил-таки в гравитационные силки и расстрелял шлюп Огородного Билла, его пиратский транспорт теперь рассыпался в пространстве карточным домиком. Вот так, без привета маме, без последнего прощания! Только что же такое кричал, захлебываясь самодовольным смехом, Антоний? Что-то смутно знакомое, как будто издалека, что-то, некогда бывшее на слуху, но вспомнить доктор Мадянов не мог. Или, признаться честно, вдруг не захотел. Нехорошее вышло бы воспоминание, Арсений это ощутил, что называется, задним местом.