Маленькая желтая лампа - Алла Дымовская Страница 24

– Качественная работа. Световое магнитное нанесение, – со знанием дела произнес Арсений, в свое время и сам увлекавшийся подобного рода живописью. – Но что сей натюрморт означает? – картинка и впрямь издалека напоминала стилизованный, угловатый марсианский ананас в окружении колюще-режущего холодного оружия.

– Это не натюрморт. Это своего рода герб. Если бы вы знали, доктор, сколько раз я видел похожую пакость и сколько раз, не медля, торпедировал ее плазменным разрядом! – леденяще-злобно, сквозь стиснутые зубы прошипел Хансен.

– Клеймо Огородного Билла, вот уж кто легок на помине, – спокойно констатировал за спиной доктора холодный и как-то чересчур спокойный голос Гента. – А галлюциногенный фрукт на гербе – знаменитый ананасный гибрид, основной источник его былого благосостояния. Выдрючивается, сволочь этакая!

– Но, насколько я слышал от Галеона Антония, ваш давний противник был некогда захвачен в плен вами же, господин Командор, и, кажется, получил пожизненный срок в подземных лагерях Южно-Азиатской Гемы, гражданином которой он и являлся? – уточнил на всякий случай Мадянов. – Может, кто-то другой использует печально известный всем символ, чтобы вводить в устрашение или ради глупой бравады?

– Как бы не так! Уж я-то точно знаю – Огородный Билл сбежал еще два года назад. Секретная информация, мне сообщили только потому, что я в его замыслах – цель номер один. Именно для безопасности мой экипаж попал на «Пересмешник», как считалось до этого дня. Я ведь более не кадровый военный, и проще меня сослать, куда луч солнца не залетал, чем обеспечить личную неприкосновенность! Никому и в голову не приходило, что Огородный Билл возьмется за старое занятие. Предполагали – он рыщет где-то в марсианских пустынях, скрываясь у бывших дружков.

– Юл, послушай, откуда у него штурмовой шлюп? ХХ-1 невозможно достать даже на нелегальном портале. Самые отъявленные головорезы, хотя бы Гремучий Паук «Сиротка», и тот корсарит на допотопном «Драбанте» времен моего дедушки, – возразил Командору с явным сомнением второй пилот Антоний. – Зазевавшийся транспортник, куда ни шло. Но и «Сиротка» не стал бы убивать напрасно, если, конечно, его жертва проявила бы благоразумие.

В этот момент доктор Мадянов не смог не отметить, пусть машинально, – как удивительно, Галеон Антоний, всего-то второй контролирующий пилот, а смеет сейчас обращаться к самому Командору просто по имени, да еще на «ты». Последнего себе не позволял даже пан интендант Пулавский, а уж он и Хансен вместе съели не один фунт космического лиха. Впрочем, может, в рубке свои порядки.

– Значит, Огородного Билла прикрывает кто-то на самом верху. Значит, есть за что. Мало ли какого дерьма он успел насобирать на разных чинуш за годы своего контрабандного паскудства! Значит, он ждал здесь именно «Пересмешник»! То есть меня. Затем и герб вывесил, чтобы уж я знал наверняка, чьих рук дело!

Тут Арсений услышал глухой звук, видимо, в полумраке кулак Хансена тяжело врезался в плексоморфную стену над штурманской панелью.

– До сего дня вообще было неизвестно, чтобы в системе кто-то посторонний пиратствовал под гербом Огородного Билла – слишком худая слава, – обращаясь как бы ко всем сразу, сообщила Тана. – Наверное, Командор прав. Этот марсианский огрызок поджидал именно нас… Глядите, шлюп разворачивается!

– Так я и знал! Ну-ка, доктор, исходя из всего услышанного, какова вероятность нападения? – Хансен тряхнул что есть силы Арсения за плечо, от чего доктор едва не свалился с амортизационного сиденья. – Отвечайте как есть! Здесь миндальничать не перед кем, мы не барышни из Колледжа Благородной Крови!

– Практически сто процентов! – невольно вскрикнул Арсений, сам поражаясь, откуда взялся его ответ, да еще с такой оперативной скоростью. Все же многолетняя выучка и профессиональная закалка работали и помимо его сознания. А вот как раз сознание доктора напрочь отказывалось воспринимать происходящее в модусе правдивой реальности. Какие к черту пираты, какое нападение? У них вселенская миссия посланников разумного человечества! Это все равно, как если бы доктор Го Цянь возглавил вдруг военный переворот с целью загнать всех женщин в личные гаремы! Но Арсений уже знал, вывод его неправильным быть не может. – Исходя из доступной мне психологической картины, вероятность около девяносто восьми – девяносто семи долей события, – настойчиво произнес Мадянов, плюнув на протестующее сознание.

– Он способен нас достать? – это был уже вопрос Командора к навигатору-протектору, впрочем, Арсений так и понял, и не отнес на свой счет.

– Еще как способен! Через десять минут Огородный Билл выйдет к нам на траверс, и тогда если даст полный заряд, все! Можно открытым кодом сообщать об окончании экспедиции! – приговорила их Тана. – А мы не в состоянии уклониться. Даже протекторная защита не спасет, если снаряды у него плазменно-лучевые.

– Я думаю, старая сволочь не пожалела бы для нас и антикварной ядерной ракеты для пущего эффекта, но ее-то, к пиратскому несчастью, наш метеоритный отклонитель разнесет в пух и прах. Зато лучевой оградительный барьер при пороговой мощности вполне преодолим. Вот только есть ли у него такая мощность?

– Не сомневайся, Юл. У него – есть! – это снова фамильярничал второй пилот Антоний, и Командор снова не поставил его на место. – Я знаю шлюпы ХХ-1, и хотя у Билла уйдет вся энергия накопителя, но мощность он даст вдвое против нашей пороговой блокады. Считай, мы попадем в область взрыва сверхновой, локально, конечно. Все же «Пересмешнику» хватит, чтобы превратиться в никуда не годную головешку. А тогда очередь станет за экипажем. Ручаюсь, это хорошо продуманная месть!

– Как полагаете, доктор? Переговоры имеют смысл? И что мы сможем предложить? – охрипшим внезапно голосом спросил Арсения из темноты Хансен. – Не вздумайте воображать, будто я испугался этой воскресшей марсианской поганки, плевал я в его жирную морду! Но на борту гражданские люди.

– Переговоры смысла не имеют. Предложить нам нечего, – с возможной лапидарностью ответил Арсений, а думал в то же время о другом, пусть и невольно. Откуда Гент мог быть знаком с устройством сверхсекретного шлюпа? Ох, не прост их второй пилот!

– Защиты у нас практически никакой. Ближайший внешний военный патруль курсирует где-то возле орбиты Урана. Но даже если бы возможной была околосветовая скорость, все равно за десять минут им не успеть. Разве что, на наши с вами пышные похороны. Чем только думали пустоголовые размазни в их дурацком Совете? Отправить практически беспомощный корабль. И это проект века! – продолжал в праведном гневе психовать Хансен.

Арсений вполне понимал командорское негодование. Но и причина, коей руководствовались конструкторы «Пересмешника», лишая прототип военного оснащения, тоже была ему ясна. Ведь отправляли не боевой крейсер и не стратегическое исследовательское судно. В дальнее пространство летел отнюдь не просто новейший космический аппарат, а как бы символ целой эпохи, сбить его потехи ради – то же самое, что в позапрошлом веке выкрасть олимпийский огонь у делегатов-бегунов. Тем более для настоящих пиратов «Пересмешник» представлял пустую затею. Никакого особенного груза, который можно было бы с наваром сбыть нелегальным перекупщикам, экспедиция не имела, а сам корабль нельзя даже развернуть с траектории полета. Но и отважься кто-либо на столь безумное и рисковое предприятие, возмущенное человечество стерло бы наглеца в порошок без всяких помилований. Уничтожить «Пересмешник» значило стать изгоем на вечные времена. Исключительно в случае крайней ненависти, когда нечего терять, или цена не имеет значения, только тогда и никак иначе! Но принимать в расчет сумасшедших как-то не было принято в интеллектуальных и даже военных кругах. Про Огородного Билла никто и не подумал, да, скорее всего, создатели «Пересмешника», все до единого, не имели ни малейшего понятия об этом одиозном персонаже пространственных трасс. Сам Арсений услышал о существовании и дальнейшей судьбе страшного пирата лишь на днях из рассказов соседа своего Гента и давеча в столовой из собственных уст Командора.