Седьмое правило академии Левендалль - Ульяна Гринь Страница 25

— Он работал, — заметила я вопреки запрету. На меня уставились три пары глаз, и профессор Виссальди с иронией ответил:

— Что ж, покажите нам карту академии, Камли.

Я взяла браслет, надела его на запястье и, поднеся к губам, неловко прошептала:

— Я хочу видеть карту академии.

Розовое сияние послушно окутало браслет и превратилось в детальный план всех строений с башней в центре.

Молчание давило.

Я взглянула на ректора, на профессора Стрица, избегая смотреть на профессора Виссальди. И сказала неуверенно:

— Ну вот же, работает.

— Так, — протянул ректор, привстав. — Та-а-ак.

— Из какого древнего рода вы происходите, студентка Камли? — озабоченно спросил профессор Стриц.

— Да бросьте! Это какая-то махинация, — недовольно высказался профессор Виссальди.

— Она аферистка!

— Молчите все, дайте мне подумать, — отрезал ректор, сверля меня прищуренными глазами.

А я струхнула не на шутку. А вдруг не только выгонят, но и в тюрьму бросят?

Ведь башенную площадь дорого восстанавливать, а если еще и объявят аферисткой… Всхлипнув, я взмолилась:

— Господин ректор, не сажайте меня в тюрьму, пожалуйста! Я клянусь, что не нарочно. все это… Честное слово!

Стриц фыркнул, а профессор Виссальди пророкотал себе под нос:

— Звери, чисто звери.

Ректор же прикрыл глаза, став похожим на нахохлившегося филина, и сказал устало:

— Никто не собирался вас сажать в тюрьму, студентка Камли. Однако мы, преподавательский состав, и я лично, как ответственный за всю академию, хотим знать, с кем имеем дело. Выбросы магии, неконтролируемый потенциал, этот безрассудный поход в безвременье. Вы понимаете, что можете навредить не только себе, но и своим товарищам?

— Я нечаянно, — сказала упрямо, глядя на свои сцепленные у груди пальцы.

— За нечаянно, милая барышня, бьют отчаянно, — наставительно сказал профессор Виссальди. А профессор Стриц возразил:

— Я уверен, что Камли просто не осознавала серьезности своего положения. А теперь осознает, не так ли, Камли?

Я закивала, глядя в пламенеющие зрачки папеньки Вальтера. Какой умный человек! Все понимает! Конечно же, я осознаю! Но что делать с этим знанием — понятия не имею!

— Я смотрел ваше досье, Камли, — ректор открыл глаза, выпрямился и принял деловой вид. — Оно нам не поможет. Сирота, воспитанная в приюте святых сестер Скорбящей, родители неизвестны. Я предлагаю профессору Виссальди взять на себя проведение некоторых опытов, которые смогут помочь нам определить размер потенциальной. кхм. потенциального.

«Безобразия!» — я словно услышала голос в голове и быстро глянула на профессора Стрица. А он с прищуром смотрел на меня. «А вот и не безобразия, — подумала мстительно. — А количества позитивной магии!» На лице Вальтерова папеньки отразилось радостное удивление. Он кивнул. Я моргнула. Это что же. Неужели он услышал то, что я сказала про себя?

— Потенциальной опасности, господин ректор, — подсказал профессор Виссальди. Ректор поджал губы:

— Ну же, не будем пугать студентку Камли. Скажем так, сила магии может быть обращена в положительную или отрицательную сторону. И ни одна из этих сторон не должна игнорироваться, вы понимаете меня, барышня?

— Не думаю, — осторожно ответила. — Вы слишком умные для меня вещи говорите.

— Не притворяйтесь, вы не дурочка. Виссальди, что вы предлагаете?

Профессор откашлялся в кулак и задумчиво протянул:

— Я бы провел несколько опытов…

— С неконтролируемым потенциалом? А кто будет нести ответственность за последствия?

— С вашего позволения, господин Ковеос, хотелось бы применить методику Андреаса.

— Никогда не слышал, что за методика?

— Она давно устарела ввиду отсутствия достойных испытуемых, но, поскольку Камли проявила определенный талант. Методика Андреаса позволит прояснить некоторые вопросы.

Ректор подумал, морща лоб и кусая нижнюю губу. Потом решительно ответил:

— Хорошо, но отвечать за это будете вы. Идите.

Я смотрела на них, ничего не понимая, а потом робко спросила:

— Так мне возвращаться на занятия?

— Какие занятия, Камли?! — воскликнул профессор Виссальди, с радостным видом потирая руки. — Мы с вами отправимся на полигон ставить опыты! Вот увидите, вам понравится!

— Я не хочу, чтобы на мне ставили опыты! — испуганно попятилась я. — Что я вам, животное?

— Камли, извольте слушаться куратора курса, — строго велел ректор. — Никто не собирается вас запирать в подвал и изучать против вашей воли. Но понять, что с вами делать дальше, жизненно необходимо. Все, идите. А вы, Стриц, останьтесь, есть разговор.

Вызодить из кабинета мы не стали. Профессор Виссальди снова вызвал портал, в котором я увидела огромное, заросшее бурьяном поле. Это и есть полигон? Стало страшно. Что же на мне будут испытывать?

Говорят, неизвестность хуже всего. Подтверждаю: это так. Когда не знаешь, к чему готовиться, невольно представляешь худшие картины. А если профессор Виссальди посадит меня посреди этого поля и начнет забрасывать файерболами? Вдруг оставит там в окружении диких зверей, как те упыри из безвременья?

Но все мысли испарились, когда твердой рукой меня втащили в портал. Сильный ветер почти сразу растрепал то, что осталось от моей прически, юбка захлопала вокруг ног, а по телу пробежал противный озноб. Профессор Виссальди запахнулся в плащ и с довольной улыбкой спросил:

— Кто принимал у вас вступительный экзамен?

— Господин Лерри, — дрожа, ответила я.

— Хм. Хорошо.

Он достал из поясной сумки гладкий кристалл белого цвета и очертил им круг, как для портала, но сказал при этом:

— Мей-ли Лерри.

Возникший пространственный коридор оказался не огненным, как раньше, а сияющим яркими искрами. Из него послышался недовольный голос профессора Лерри:

— Я же на лекции, Виссальди, что за бесцеремонность?

— Вы нам нужны по очень важному делу, Лерри, будьте добры прерваться на десяток минут, — ответил профессор.

— Один момент, — в голосе промелькнула досада. Портал мигал и не исчезал, а мы ждали. Момент растягивался. Мне становилось все страшнее. И наконец я не выдержала:

— Профессор, извините, пожалуйста, но что вы хотите со мной сделать?

— Да не волнуйтесь вы так, — пробормотал он. — Эти опыты не принесут вам никакого вреда.

— Но почему я? Ведь я ничего не делала для того, чтобы развить магические способности!