Расколотые небеса - Андрей Ерпылев Страница 24

Нет, Александр совсем не завидовал своему «отражению»: стремление сделать карьеру ему, как и любому нормальному офицеру, конечно, чуждо не было, но… Кому-то дано, а кому-то нет. Радоваться нужно, что местный его аналог оказался в нужное время в нужном месте, да при этом – не ударил в грязь лицом.

«А интересно: смог бы я совершить нечто подобное, случись и мне тоже? Это ведь не скипетр маленького европейского государства вернуть с извинениями – тут кое-что иное требуется…»

И уже знал ответ…

Бежецкий вздохнул и открыл другое окошко сайта, посвященного перевороту, который здесь пока был нейтрально окрещен «весенними событиями». Возможно, в будущем их назовут и «славными», может, даже «великими», но любое дело, а особенно такое деликатное, как коррекция или реставрация власти, должно улежаться, обрести незыблемость, эпохальность. Вполне возможно, что будущие биографы «великого Бежецкого» еще бегают в гимназию или того пуще – возятся в песочке под бдительным присмотром нянечек или гувернанток… А то и не родились еще на свет. Поживем – увидим…

Курсор пробежался по столбцу имен наиболее активных участников, порой замирая на знакомых.

«Ого! Кирилл-то Ладыженский получил, наконец, ротмистра!.. Молодец, тоже не упустил шанса… А Вяземский – полковник… Эх, жаль Ганевича, погиб… А это что?..»

Стрелка замерла на единственной женской фамилии в длиннющем списке.

«Лопухина, Анастасия Дмитриевна, княжна…»

Палец сам собой нажал на клавишу, обведенная жирной траурной рамкой строчка подалась под стрелкой, и перед Александром появилась совсем куцая статейка, предваряемая не очень хорошего качества фотографией и двумя скорбными датами.

С черно-белого, так же, как и нажатая ссылка, окруженного траурной каймой фото, на него спокойно и чуть устало глядела Маргарита. Моложе нынешней лет на пятнадцать, но несомненно она – Маргарита. Маргарита фон Штайнберг…

* * *

– Как это случилось?

Близнец пожал плечами, вынул из кармана портсигар, откинул крышку, провел пальцем по белоснежному рядку сигарет и с видимым сожалением захлопнул.

– Ты что – кури!

– Медики заругают, – смущенно улыбнулся второй Александр. – Врачи тут просто звери какие-то…

– Ты не ответил.

Генерал Бежецкий помолчал, глядя в окно:

– А что тут ответишь… Судя по всему, в ее особняке произошел локальный прокол между пространствами… Знаешь, вообще-то это секретная информация…

– Согласен. Но ты в общих чертах. Я ведь тоже в этих делах не новичок.

– В общих чертах не получится. Одним словом, то, что пришло оттуда, похоже, человеком не было. По крайней мере, с Маргаритой… Анастасией…

– Ничего, я привык называть ее Маргаритой.

– Так вот, он просто растерзал Маргариту, – жестко сказал Близнец. – Я своими глазами видел то, что от нее осталось. Это зрелище не для слабонервных. Она, конечно, пыталась обороняться, стреляла несколько раз в эту тварь, похоже, даже ранила…

– А близнец как отнесся к ее смерти?

– Как? Как… Ты ведь знаешь – он ее любил… Переживал. Замкнулся на какое-то время в себе… Но время лечит. Сейчас он в порядке, по крайней мере – внешне. Хотя мы с ним очень редко общаемся. У него свои дела, у меня – свои…

– Я тоже редко со своим общаюсь.

– С нашим.

– Ты прав, с нашим. А как ты вообще? В личном плане, например.

– В личном?.. Да, знаешь, по-прежнему. Как-то все недосуг: работа, работа, работа… А ты?

– И у меня работа…

– Да, читал в твоем отчете про десант. Молодец, герой. Мне не довелось… Командир не имеет права. Отметили хоть?

– Владимир. Третья степень. Без мечей.

– Неплохо…

Два мужчины беседовали отрывисто, и случись рядом посторонний, ему бы показалось, будто разговор их тяготит. На самом же деле они просто понимали друг друга с полуслова, разве что не читали мысли. А может быть, и читали… Как тут разберешь?

– А ему скажешь? – спросил вдруг лежащий в постели, но посетитель даже не переспросил «О чем?» или «Кому?»

– Не знаю… А ты?

– И я не знаю…

* * *

– Извините, Александр Павлович, но я не могу вам позволить принять этого, так сказать, незнакомца под свое крылышко…

Министр внутренних дел был непреклонен, словно скала. И его можно было понять: давно ли сам нынешний глава Шестого отделения пребывал в таком же шатком положении не то разоблаченного шпиона, не то – перебежчика из вражеского стана. Сидел бы да радовался монаршим милостям, просыпавшимся на него без особенной, на взгляд Аристарха Сергеевича, причины. Так нет: вступается за еще одну свою копию, свалившуюся буквальным образом с неба! Что с того, что этот, вновь прибывший, как две капли воды похож на шефа «шестерки»? Не ему, в конце концов, решать – представляет сей субъект угрозу для Империи или не представляет!

– Знаете, Аристарх Сергеевич, – пошевелился в кресле еще один «адвокат». – Мне кажется, что вы не правы…

– А вы-то здесь при чем, Александр Павлович? – взвился Штольц. – Каким образом это дело касается возглавляемого вами отделения? Почему борцы с распространением одурманивающих средств начинают вмешиваться в дела безопасности государства. С каких это пор Корпус…

– С одна тысяча девятьсот тридцать второго года, – веско вставил шеф четвертого отделения генерал Якушев, самый пожилой из собравшихся здесь офицеров. – С тех самых пор, когда Алексей Николаевич, мир его праху, вывел Корпус из состава вашего министерства и восстановил вековую справедливость, подчинив его себе лично.

Остальные собравшиеся согласно закивали, и под сводами Малой Приемной повис мелодичный звон орденов и медалей, в обилии украшавших голубые мундиры с эполетами и аксельбантами. Даже ростовые портреты покойных императоров, взирающие со стен на людей, выглядевших по сравнению с ними карликами, казалось, присоединились к своим верным слугам. Особенно осуждающе глядел на осекшегося министра упомянутый Якушевым Алексей II, по неведомой прихоти художника тоже облаченный в лазоревый мундир жандармского полковника.

– И все-таки… – начал Штольц, но закончить не успел.

– Господа!..

Голос тут же потонул в звоне регалий, парадных сабель и скрипе отодвигаемых кресел: высокие, изукрашенные золотом белоснежные двери распахнулись, и в приемную вошел…

– Я не опоздал, господа? – обвел присутствующих взглядом выпуклых светлых глаз Его Величество. – Прошу присаживаться…

* * *

Бежецкий шел на совет с целью отстоять попавшего в переплет близнеца, вырвать его из цепких лап Министерства внутренних дел, а вышел, неся с собой полную для него индульгенцию. Милостью Государя пришелец «с того света» в одночасье из опасного шпиона, вражеского лазутчика превратился в полномочного посла своей державы со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Видимо, местные близнецы еще не совсем растеряли кредит доверия, отпущенный им Императором.