Подмена - Бренна Йованофф Страница 24

Морриган кивнула.

— А почему она не должна была вырасти?

— Потому что когда люди умирают, они этого не делают — не взрослеют!

Морриган замахала на меня ручками и покачала головой.

— Что за глупости? Ты думаешь, как бы я могла содержать приличный дом, если бы мне приходилось тратить все свое время на уход за младенцами, не способными позаботиться о себе? — Морриган улыбнулась, было видно, что она очень довольна собой. — Мертвые помнят меня. Не так уж трудно оживить их, если знаешь нужные слова, заговоры и настоящие имена, которыми их следует называть.

— Я, конечно, не знаю, но думаю, большинство людей подтвердят, что это чертовски трудное дело!

Девочка подняла на меня глаза и очень серьезно покачала головой.

— Большинство людей просто не хотят этого делать!

— Ты говоришь о людях типа твоей сестры?

Морриган схватила палочку и с силой ударила ею об пол.

— Моя сестрица кормится кровью и жертвоприношениями! Ей нет дела до тех, кто уже умер. Впрочем, в этом и есть преимущество бессердечности.

— То есть, бессердечно считать, что мертвые должны оставаться мертвыми?

— Нет, — отрезала Морриган. — Бессердечно использовать детей и бессердечно выбрасывать надоевших, только потому, что заполучила новых! Но я совсем не такая. Ты пришел за боярышниковым стимулятором, и я с радостью дам его тебе!

Она обогнула стол и взяла меня за руку.

Я встал и послушно последовал за ней.

Морриган провела меня в узкую дверь, за которой оказалась короткая каменная лестница. Воздух здесь был сырой и насыщенный густым запахом минеральных солей, но мне это нравилось, и я дышал полной грудью.

Я шел за Морриган через все новые и новые проходы и туннели, поражаясь тому, насколько огромным оказался Дом Хаоса.

Наконец мы свернули в широкий коридор и вскоре оказались в огромной комнате, намного превышавшей размерами первую. Пол здесь был покрыт лужами стоячей воды, в некоторых местах разливались целые озера, так что невозможно было пройти, не намочив ног.

Морриган радостно шлепала по воде, с разбегу прыгала в маленькие лужи и баламутила пятками воду в больших, так что брызги летели во все стороны.

Я шел осторожно, стараясь, где возможно, пройти посуху.

— Будь осторожнее с нашими прудами! — предупредила Морриган, оттаскивая меня от края огромного озера. — Среди них попадаются такие глубокие, что придется звать Лютера, чтобы выудить тебя.

Я более пристально посмотрел на лужу, в которую едва не наступил. В самом деле, в ее середине каменный пол круто уходил вниз на такую глубину, что не было видно дна.

Добравшись до конца комнаты, мы очутились на краю самого большого озера. Какая-то женщина лежала в нем на спине, покачиваясь на воде. Ее скрещенные на груди руки были примотаны к бокам брезентовыми ремнями, однако женщина каким-то образом держалась на поверхности, не погружаясь.

Платье плотно облепило ее ноги, намокший подол скрывался в темной воде. Открытые глаза невидяще смотрели в потолок, распущенные волосы с запутавшимися в них листьями и ветками колыхались вокруг головы. Щеки женщины были изуродованы сеткой глубоких шрамов, будто кто-то пытался вырезать на ее лице решетку.

Морриган даже не взглянула на нее, но я остановился, как вкопанный.

— Она тоже мертвая?

Морриган вернулась и подошла ко мне.

— Она? Да ни капельки!

— Тогда что с ней?

Морриган сделала глубокий вдох, словно не знала, как бы попонятнее мне объяснить, потом осторожно сказала:

— Некоторые из нас могут выходить на поверхность, некоторые не могут, кое-кто может выходить только по ночам, когда любую встреченную жуть легко списать на темноту или алкогольные пары, но есть такие, что когда-то выходили наружу, но из-за несчастного случая или какой-то другой беды больше этого делать не могут. — Она взяла меня под руку и прошептала: — Это с ней сделал Кромсатель, слуга моей сестрицы. Он наложил ей на лицо стальные прутья, потому что это показалось ему забавным, и с тех пор нам приходится связывать ей руки, чтобы она не содрала с себя ногтями всю кожу.

Женщина, лежавшая в луже у моих ног, открыла рот, но не произнесла ни слова. Губы ее были зябкого синего цвета, она смотрела на меня широко открытыми страдающими глазами, пока я не отвернулся.

Я посмотрел на Морриган.

— Зачем, а? Какая польза в том, чтобы мучить так кого-то?

— Никакой пользы. Польза тут вообще не при чем! Просто моя сестрица любит наказывать за наши проступки невиновных. В тот раз она разозлилась на меня, вот и выместила свой гнев на том, кто под руку подвернулся. — Девочка нащупала мою руку. Ладошка у нее была маленькая и горячая. — Я не хотела тебя расстроить! Слушай, не надо зацикливаться на плохом! Идем скорее, сейчас мы подберем тебе что-нибудь чудесненькое!

Я обернулся: женщина по-прежнему плавала, глядя в потолок, черная вода тихо плескалась вокруг ее изуродованных щек.

Морриган покосилась на меня.

— Слушай, у нас не всегда так плохо, — сказала она. — Моя сестрица проявляет такую жестокость только к тем, кто ей перечит. Так она напоминает нам, кто мы такие, где наше место и кто здесь главный. Но если держаться от нее подальше, то и бояться нечего!

Мы прошли через дверь в дальнем конце комнаты и спустились по очередной лестнице в небольшую комнатушку возле тупика, которым заканчивался коридор.

Я остановился на пороге, разглядывая помещение, заставленное стеклянными стеллажами. Вдоль всей стены шла мраморная стойка, над которой возвышались шкафчики, шкафы и колонки. Стойка была заставлена трубками, пробирками и стеклянными контейнерами всех размеров.

Джанис, подруга Эммы, сидела на пуфике перед стойкой, деловито копаясь в куче веток, корешков и листьев. Я ее не сразу узнал. Дома я видел ее с растрепанной копной кудряшек, теперь же ее волосы были гладко зачесаны назад и закручены в тугой узел на затылке, как обычно делала Эмма перед сном. Но если Эмме такой пучок придавал вид трогательный и милый, то Джанис выглядела совершенно иначе. Эта прическа открывала ее лицо, подчеркивая высокие, резко очерченные скулы и хрупкую линию подбородка.

Она оказалась ошеломительно красивой, но такой красотой, которая не может существовать в нашем мире. Это было нечто сверхъестественное, из разряда вещей, с которыми люди просто не умеют обращаться, поэтому пытаются уничтожить.

Одну ногу Джанис отставила назад под неуклюжим углом и болтала ступней в луже, пузырившейся на каменном полу.

— Привет, уродец, который совсем не урод, — сказала Джанис, не поднимая глаз. — Что, явился за моими стимуляторами и тонизирующими средствами?

Морриган, шлепая по лужам, подбежала к ней и обняла за шею.