Неопалимая - Маргарет Роджерсон Страница 24

– Мертвый. Мертвый! Мертвый!

Я резко проснулась от того, что клюв Беды находится прямо над моим лицом, а его серый сердитый глаз свирепо вперился в меня. Пока мозг пытался уловить суть происходящего, ворон перепрыгнул через меня, скользнув по коже хвостом, и выхватил кружок сыра из полуоткрытой сумки Леандра. Он триумфально захлопал крыльями, устремившись прочь, а добыча приглушила его выкрики «Мертвый!».

К тому времени, как Восставший заговорил, я уже откинула попоны и потянулась за своим несуществующим кинжалом.

– Здесь ничего нет – птица почувствовала меня, вот и все. В будущем нам придется быть осторожными в этом вопросе. – Разозленный, он проследил, как Беда улетает в конюшню. – Вместо этого мы всегда можем съесть ворона на завтрак.

Восставшему пришлось довольствоваться парой сморщенных яблок. Я оседлала Погибель и последовала за Бедой снова прежде, чем на горизонте показалось солнце. Сжимала в руках поводья, пробуя перчатки, которые раздобыла по дороге. Они были слишком велики, поэтому пришлось обвязать их бечевкой вокруг запястий.

Человек на дороге упоминал о моих шрамах. По всей вероятности, именно таким образом Круг попытается меня опознать. В остальном я ничем не выделялась; бледная кожа и черные волосы не отличали меня от сотен других девушек в Ройшале. Мне повезло, что в это время года никто не задумывается о том, почему путешественник носит перчатки.

Рясу, впрочем, мне пришлось оставить в деревне. Ее необычный вид сразу же выдавал во мне Серую Сестру. На мне по-прежнему были сорочка, ботинки и чулки, но вместо рясы я нашла в одном из домов льняную тунику и изорванный, погрызенный мышами шерстяной плащ. Среди беженцев, покидающих свои дома, я бы не привлекла внимания. За исключением того, что ехала на боевом коне Круга.

Погибель хорошо отдохнул и теперь, прохладным утром, рвался вскачь. Голова коня покачивалась в такт нетерпеливым шагам, и он, прижав уши, оглядывался вокруг, казалось, интересуясь каждой влажной веткой и паутинкой, покрытой росой. Когда мы спугнули из кустов кролика, он возмущенно фыркнул и взбрыкнул.

Реликварий святой Евгении при этом движении ударился о мои ребра. Я ощупала его края, убедившись, что форма по-прежнему скрыта под одеждой. Уверена, никто не заметит его, пока я не сниму плащ.

– Перестань так делать. Если ты продолжишь трогать реликварий, кто-нибудь это заметит.

Восставший, вероятно, был прав. Убрав руку, ощутила легкое беспокойство. Я начинала прислушиваться к духу, словно к странному попутчику – кому-то, кто разделяет мои цели не только из необходимости. Не следовало ослаблять бдительность.

Прошлой ночью мне повезло, что он не попытался предать меня. Я подозревала, что моя физическая немощь позволила выиграть время. Он не просто так заговорил о последствиях того, что его сосуды заходят слишком далеко, и знал, что я не сдамся без боя – что скорее умру, чем позволю ему овладеть мной. Скорее всего, он не мог позволить себе рисковать моим телом. После того, что случилось с его предыдущими сосудами, у него были причины быть осторожным.

– Монашка, я что-то почувствовал.

Я дернулась, выпрямляясь в седле.

– Что именно? – спросила резко, отгоняя свои мысли в сторону, словно дух шел за мной по пятам, чтобы записать их на бумаге.

– Не уверен, – ответил он после некоторого колебания. – Но что бы это ни было, оно рядом.

Этим утром мы не заметили ни единого признака жизни. Прямо сейчас Погибель вез меня через заброшенное поле, а его копыта с хрустом давили стерню, оставшуюся после уборки зерна. Я придержала его, прислушалась. Напрягая слух, казалось, расслышала слабый перезвон колоколов в отдалении. И кое-что еще – крики воронов.