Четвертый принц - Екатерина Бакулина Страница 24

Рейнардо смотрит внимательно.

И Хена видит, как первая паника уходит, оставляя холодную ярость в глазах.

А вот у Хены аж все переворачивается внутри.

– Вы ведь знаете, как мы делаем это, ваше высочество? – спрашивает человек.

– Я… видел как-то, – осторожно говорит Рейнардо, в его голосе страх, однако, в глазах только напряженное внимание. – Но могу представить только в общих чертах.

– В общих чертах? Да… Что ж, я покажу вам. Чиниг, сними платье.

Скорее длинная туника. Стоит расстегнуть пояс под грудью, застежку у плеча, и платье само падает к ногам. Под платьем на Чиниг ничего нет.

Но вот это движение – неловкая попытка прикрыть грудь, закрыться. Нет, она быстро убирает руки, но все равно… Но Хена все равно не может понять. Эта Чиниг, она ведь мертва. Она не дышит, это совершенно точно, у нее нет сердца… совсем нет. Но ей все равно неловко стоять голой. Или что это? Рейнардо говорил как-то – они мертвы не до конца.

И от этого просто холодный пот пробивает.

Белое бескровное тело, худое, какое-то высохшее. Маленький шрам на груди, у сердца, белый, затянувшийся еще при жизни. И широкий кривой, с рваными краями, почти от ключиц и до паха. Словно резали только что. Но крови нет совсем.

Тошнота подступает к горлу.

– Вы знаете, ваше высочество, что сердце мы приносим в дар богам? Знаете, да. А как извлечь сердце, чтобы тело не успело умереть и искра погаснуть? Если упустить душу, то тело становится бесполезно, его можно разве что на рудники отправлять. Только однообразная простая работа, и то выходит не всегда. Мясо, – человек фыркает снисходительно. – Знаете, как сохранить душу в мертвом теле?

Рейнардо качает головой. Облизывает губы, внимательно наблюдая за человеком.

Тот лезет в карман, достает что-то…

Маленький предмет у него на ладони, с ноготь размером. Похож скорее на семечку… такую крупную семечку подсолнуха, темную, вытянутую.

– Что это? – спрашивает Рейнардо, подавшись чуть ближе.

– Это семя, – говорит человек. – Если хотите, возьмите в руки. Пока спит, оно не опасно. Но разбудить его можем только мы…

– Можно, да?

Рейнардо уже руку тянет без всяких сомнений, сгребает в ладонь. Вот же пытливый ум, мать его! Хена бы никогда дотронуться не решилась. А он разглядывает, гладит даже, шевеля губами.

– И что оно делает? – говорит Рейнардо.

Человек внимательно наблюдает за ним.

– Вы не знаете, ваше высочество?

– Я что-то слышал, – говорит он, поглаживая семечку. – Что-то о семенах Аш-Шинаха. Попадая в человека, оно подчиняет его воле бога? Что-то такое… Но я думал, это только сказки?

– Это не сказки, – кивает человек снисходительно. – Попав в тело человека и проснувшись, семя прорастает корнями по всем кровеносным сосудам. Первым делом останавливает кровь. Останавливается сердце, но человек еще не умирает. И тогда сердце можно извлечь.

– Прорастает? – с сомнением говорит Рейнардо, его руки начинают мелко подрагивать, сначала едва заметно, потом все больше. – То есть оно может вот сейчас взять и… прорости? В меня? Оно… теплое…

Он едва не бросает семечку, но человек успевает у него забрать.

– Не беспокойтесь так, ваше высочество, – говорит с усмешкой. – Сейчас оно спит. И не проснется, пока мы не скажем, оно… хм, действительно теплое, – он бросает на Рейнардо испытывающий взгляд. – Вероятно, оно почувствовало вашу кровь. У вас отличного качества кровь, надо сказать… Но вам нечего бояться, ваше высочество. Если ваш отец не станет делать глупостей, то бояться вам нечего, – в голосе человека в фартуке невероятный сарказм, он отлично знает, что Аугусто будет делать. – Так вот, начнем мы с вашей подружки.

– Что? – Рейнардо испуганно дергается. – Нет!

У Хены все леденеет внутри. Она затравленно оглядывается, но отступать некуда, драться бессмысленно, охрана все еще стоит за спиной.

Вчера вечером… «Все будет хорошо» – Рейнардо ведь знал, что так будет? У него было какое-то решение в запасе? Или такое он не предвидел?

– Ты… как тебя? Хена? – говорит человек в кожаном фартуке. – Снимай рубашку и ложись на стол. Не дергайся. Если вы оба будете вести себя благоразумно, то никто не пострадает. Мы лишь хотим небольшие гарантии…

Гарантии они хотят!

– А если я не подчинюсь? – спрашивает Хена, понимает, что предательски дрожит голос.

Рейнардо чуть заметно качает головой. Не стоит спорить с ними? И как-то очень спокойно качает… Или ей кажется? Она просто хочет верить, что он знает, как поступить. Кто-то же должен.

– Если не подчинишься, – говорит человек, – мы, всего лишь, сделаем это силой. И, пожалуй, разбудим зерно сразу. Но лучше не надо.

– Вы не можете так поступить с ней! – говорит Рейнардо.

– С вами не можем, а с ней… легко, – человек вежливо улыбается, и Рейнардо дергается вперед, но помешать не может.

– Не надо. Не трогайте ее! – просит он, все громче, все отчаяннее. – Пожалуйста, не трогайте, я прошу вас! Не трогайте, отпустите! Зачем вам это? Она вам не нужна!

– Вы правы, ваше высочество. Нам нужны вы. И та информация, которой вы не хотите делиться. Но мы не можем навредить вам, с нас потом спросят… да и вы можете пригодиться иначе… – он ухмыляется, теперь уже широко и довольно. – А эта девчонка так, мусор. Но если вы и дальше будете упрямиться, то она умрет.

– Но я не могу! – почти всхлипывает Рейнардо.

– Ты! – кивает Хене человек. – Раздевайся.

На ней штаны для верховой езды и свободная длинная рубашка. Здесь никто не требовал рядиться в платье, и Рейнардо не настаивает, так что Хена ходила, как удобнее.

Сопротивляться сейчас бесполезно, ее разденут силой, и это будет еще хуже.

Хена принялась расстегивать ремень… руки только немеют, не слушаются, пряжка не поддается.

– Живее! Чего копаешься?

– Нет! – Рейнардо чуть не плачет. – Не трогайте ее, пожалуйста! Не надо! Вы не можете с ней так!

Так отчаянно, что Хена не может поверить в эти причитания до конца. То есть, если бы она не знала его, то поверила бы, но… Такой милый, нежный, смазливый мальчик и так плачет… Или может? Ей сейчас хочется самой так же отчаянно запричитать.

Руки не слушаются…

Человеку надоедает ждать, он кивает своим, и Хену хватают, сдергивают рубашку с нее, и нижнюю тоже, тащат, укладывают на стол. Хену колотит дрожь, то ли от холода, то ли от страха.

Человек в фартуке подходит ближе, смотрит на нее, потом берет какой-то кубок… что там? Кровь? Макает пальцы… по пальцам стекают алые капли. Начинает нараспев говорить что-то.