Из стали и пламени - Юлия Риа Страница 24

Я задумчиво коснулась их.

Драконы меняют меня, мои представления не только об их народе, но и о себе самой. Тот человек, которым я прилетела в Северные Гнезда, и тот, кто я сейчас, – надеющаяся, что драконий ребенок выберет меня, – разные люди. Но самое забавное, новая я мне нравится больше.

Запрокинув голову, я задумчиво уставилась в потолок. Высоченный, он терялся где-то под самым пиком скалы, в которую врос драконий чертог. Сотни цветных камней играли бликами в свете ламп и живого огня, горящего в центре зала. Тяжелые гобелены на стенах пропитались ароматами сотен трав. Запахи смешивались, кружили голову, наполняли тело приятной тяжестью.

Массивные двустворчатые двери распахнулись, и вошли драконицы. Все в похожих платьях, с одинаковыми ремешками на лбу. Особо не глядя по сторонам, они по одной встали за ширмами.

Я в волнении закусила губу. Что будет, если Молчун не почувствует моего присутствия? Или почувствует, но не поймет, за какой ширмой я?

Из груди вырвался тяжелый вздох. Глупо задаваться вопросами, ответы на которые знаешь. Кого бы Молчун ни выбрал, именно она станет для него проводницей от наречения до первого полета. Для юных драконов – особенно таких юных, как Молчун, – связь душ необходима. Им важно чувствовать, что в них верят, что их крылья держит не только ветер, но и любовь ближних.

Разумом я понимаю, что для Молчуна лучше выбрать проводницу из своих – она-то никуда не уйдет. Ее зрачки выглядят привычно. И про нее наверняка не ходит страшных баек. Однако стоит только подумать, что сегодня мы с Молчуном увидимся в последний раз, – и сердце сжимается от боли.

Почему он так важен для меня? Потому что наши судьбы похожи и мы оба пережили страшный пожар? Или потому, что я никак не могу забыть его полный отчаяния взгляд? Не знаю. Но не могу отказаться от этой связи. Если только Молчун выберет меня, я сделаю все, чтобы доказать – он не ошибся.

Эхо тяжелых шагов заставило вынырнуть из размышлений и приникнуть к узким просветам в ширме. Вошел Рроак. За ним чинно ступала Гррахара. Следом – восемнадцать рослых мужчин с гвизармами в руках. Длинные отполированные древки увенчаны зазубренными лезвиями, которые бросают блики от падающего на них света ламп и живого огня.

На всех мужчинах одинаковые темно-синие рубахи, расшитые алыми нитками, и черные штаны с сапогами. Только у Рроака одежда отличается: дорогая красно-золотая сорочка, тяжелый плащ, две витые фибулы, удерживающие его. И широкий, едва заметно мерцающий обруч, обнимающий высокий лоб.

Впервые я увидела Рроака в таком облачении. И впервые ощутила трепет, понимая – он действительно правитель.

За дни, проведенные в пещере и в Северных Гнездах, я привыкла воспринимать Рроака драконом, защитником, мужчиной. Кем угодно, но не правителем. Лишь сейчас я по-настоящему осознала его статус.

Взгляд невольно метнулся к его запястью, не прикрытому рукавом. Крыло Первопредка горело алым, привлекало внимание. Рроак не прятал его, но и не выставлял сознательно. Он держался так, словно носит этот рисунок уже годы, за которые успел с ним свыкнуться и перестать замечать.

Отогнув манжету, я посмотрела на свой. Мягко огладила пальцами. Снова перевела взгляд на запястье Рроака, а потом и на его лицо. Он остановился возле огромной чаши в центре зала. Гррахара встала неподалеку и в почтении склонила голову. Остальные драконы припали на одно колено, прижались лбами к древкам гвизарм.

Рроак медленно обвел взглядом зал и коснулся ладонью пламени:

– Первопредок, Великий отец, мы, твои дети, взываем к тебе!

Спокойный огонь вдруг взметнулся столбом. Алые лепестки обвили руку Рроака, заставив меня испуганно вскрикнуть и тут же зажать себе рот. Нельзя! Я обязана молчать!

И я замолчала. Смотрела во все глаза, глохла от шума крови в ушах, чувствовала, как сердце бьется все быстрее. Даже когда двери вновь распахнулись и в зал вошел Молчун, прихрамывая на туго перевязанную ногу, я не отвернулась. Просто не смогла отвести взгляда от Роака, наполовину объятого огнем.

Великие боги, Первопредок – кто бы ни услышал мой беззвучный крик, молю: пусть все закончится хорошо! Да, драконы вспыхивают пламенем прежде, чем принять человеческий облик. Но это длится мгновение. Сейчас же Рроак держит руку в огне слишком долго.

Молчун, робко оглядываясь, прохромал к преклонившим колено драконам. Встал рядом, неуверенно переступил с ноги на ногу, снова огляделся. Его взгляд задержался на ширме, за которой стояла я, но почти сразу же скользнул дальше.

В груди болезненно кольнуло. Неужели Молчун ничего не почувствовал?

– Подойди к нам, – позвала Гррахара.

Молчун крутанул головой, будто все выискивая что-то… или кого-то. С опаской покосился на Рроака, сделал маленький шажок навстречу. Потом еще один. Обернулся. Снова скользнул взглядом по ширмам.

Я мысленно потянулась к нему. Постаралась передать всю уверенность, которую когда-либо испытывала, всю стойкость и смелость.

Не бойся.

Рроак не ошибется. Я знаю его совсем недолго, но не сомневаюсь – ради своего народа он вынесет что угодно. И пойдет на что угодно. Даже на связь с врагом, если это поможет защитить будущее драконов. Поэтому не бойся, малыш. Рроак не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Серый взгляд, до этого растерянно скользивший вокруг, вдруг стрелой метнулся ко мне. Прошел сквозь узкие просветы ширмы и встретился с моим.

Я медленно кивнула.

Да, малыш, все хорошо. Иди.

И он пошел. Уже без прежней робости сделал шаг, затем еще один. Оказался возле Гррахары, замер, вытянувшись в струнку, и не дрогнул, когда старуха принялась синей краской рисовать линии у него на лице.

– У каждого дракона четыре жизни. Первая – дитяти, неспособного обернуться. Вторая – дракона, парящего под северным небом. Третья – седого мудреца, что уже не летает, но хранит и передает знания. Четвертая – после смерти, в доме Первопредка. Сегодня закончится твоя первая жизнь, Карстен. Ты умрешь и возродишься.

Карстен… Так вот как тебя зовут, малыш.

– Готов ли ты к смерти?

Не бойся.

Он кивнул. Кивнул уверенно, без тени сомнения или страха. Так, словно действительно больше не боялся.

Ком в горле душил. Эмоции переполняли меня, словно вышедшая из берегов река. Волнение, вера, надежда… гордость. Незнакомая, почти материнская. За шестилетнего мальчика с выдержкой взрослого мужчины. Даже когда Рроак протянул ему свободную руку, Молчун не дрогнул. Вложил в нее ладошку и не отвернулся от пламени, побежавшему к их сцепленным рукам.

Я же держалась из последних сил. Когда Рроака и Молчуна поглотил огонь, я едва не закричала. Закусила губу почти до крови, сжалась вся, будто пружина, и ждала.

Пламя взвилось под самый пик скалы, Гррахара запела, драконы поднялись с колен и принялись бить гвизармами о пол.