Из стали и пламени - Юлия Риа Страница 23

Мы зашагали рядом. Обе держались непринужденно, словно просто идем под руку, как давние подруги. Затем я почувствовала, как Гррахара медленно, явно борясь с собой, оперлась на меня. Я поймала очередной внимательный взгляд, но не повела и бровью.

Да, Гррахара, я не вижу твоей слабости. Знаю, ты наверняка потратила много сил на помощь нам с Молчуном и сейчас держишься на ногах из чистого упрямства. Но еще я знаю, каково это – когда не желаешь показывать уязвимость. Вокруг тебя врагов нет. И даже я тебе не враг. Но если гордость не позволяет тебе быть слабой среди своих, я поддержу.

Мы миновали пустую гостиную, вышли на улицу, шагали чинно и размеренно. Разговаривать не пытались. Лишь оказавшись в доме Рроака, я нарушила молчание:

– Вы хотите запереть меня в комнате? Или я могу остаться в гостиной?

Да, Гррахара, я не заставлю тебя подниматься по лестнице, если только ты сама не решишь иначе.

Морщинки в уголках глаз собрались рыбьими хвостами, когда она улыбнулась. Ее взгляд потеплел:

– Иногда ты ведешь себя как охотница: как та, кого мы привыкли опасаться и ненавидеть. А иногда я вижу в тебе дракона. Сильного, гордого, честного. Это сбивает с толку, Кинара. Неудивительно, что и Рроаку тяжело. Ведь кроме охотницы и дракона он видит в тебе женщину с пламенем в волосах.

В первую секунду все во мне встрепенулось, но почти тут же ощетинилось иглами.

– О да, – едко протянула я, – как же забыть об этих волосах. У людей ли, у драконов – их всегда замечают вперед меня самой. Ладно, Гррахара, спасибо, что проводили. А теперь я бы хотела побыть одна.

Отпустив ее руку, я в несколько быстрых шагов пересекла гостиную и тяжело рухнула в кресло. Причем в то, которое стоит спинкой к Гррахаре. Не хочу ловить на себе очередной внимательный взгляд.

Иногда кажется, она смотрит не на меня, а куда-то вглубь. Жуткое чувство: будто кто-то может читать мои мысли. Или и того страшнее – душу.

Сзади раздался шумный вздох. Гррахара помолчала, потом что-то тихо пробубнила и вышла. Раздался щелчок замка.

Я фыркнула. Скрестила руки на груди и уставилась на черные головешки в камине.

Отцы всегда ругали мой характер. Говорили, он слишком горячий, а истинное дитя Ордена должно иметь холодный рассудок и спокойное сердце. В мою пятнадцатую зиму, когда эмоции особенно бунтовали, отцы принялись воспитывать во мне смирение. Мне надлежало пройти три испытания: выдержать двенадцать плевков, принять удар двенадцати брошенных камней, не разозлиться на двенадцать бранных слов. И последнее оказалось самым сложным.

Братья и сестры, тренировавшие меня, знали мои слабые места и били прицельно. Я могла выдержать насмешки над моей неловкостью; могла сдержаться, когда зло отчитывали за любой из прошлых проступков. Но когда начинали винить меня за смерть деревни, говорить, что проклятые волосы притянули пламя, я не выдерживала. Хватала все, что попадалось под руку, а иногда и с голыми кулаками кидалась на обидчика.

Отцы подолгу отчитывали меня за несдержанность. Напоминали, что не всегда охотники успевают уничтожить дракона вовремя. Что порой те сжигают поселения – и ответ перед жителями несем мы. Что когда это случается, вместе с проклятиями в нас летят камни. Потерявшие близких ищут виновного, на которого можно выплеснуть боль. И задача охотника – принять эту боль со смирением. Мы не только защитники, убивающие чудовищ; мы еще и громоотводы, принимающие чужую злость на себя, чтобы она не попала ни в кого другого. В этом наше призвание.

Взгляд расплывался. Мысли кружили, словно снег за окном. И, вторя ему, они успокаивались. Сомнения отступали. Впервые за прошедшие дни я смогла взглянуть на мир без страха предать заветы Ордена.

Долг каждого охотника – уничтожать чудовищ. Но правда в том, что вокруг себя я не вижу чудовищ. Я могу встать на сторону Рроака, Гррахары или Молчуна и не чувствовать себя предательницей. Наоборот: если задуманное Рроаком удастся, мы спасем жизни не только драконов, но и охотников. Никому не придется погибать в сражениях.

К моменту, когда в замке провернулся ключ, я успела привести себя в порядок, переодеться и даже разжечь огонь в камине.

Рроак вошел, огляделся. Дошагал до шкафа с аррахи, щедро плеснул себе в фужер и устроился напротив меня. Ни один из нас не спешил заговорить – мы только смотрели глаза в глаза, будто ведя немой диалог. И тем неожиданнее прозвучало:

– Церемония наречения Молчуна уже завтра.

– Разве он готов?

– У него нет выбора. Мы не можем ждать: согласно традициям наречение проводят на новую луну. Новая луна – новое имя, новый этап в жизни дракона.

Я скрипнула зубами. Что за шутки? Таких совпадений просто не бывает!

Будто подумав о том же, Рроак заметил:

– Первопредок испытывает этого ребенка. Остается только надеяться, что после наречения трудности закончатся.

– Вы уже выбрали имя?

– Нет. Имя рождается само во время обряда. Мы лишь можем контролировать процесс, направлять его, опираясь на цвет дракона. Но в этот раз придется действовать вслепую.

Рроак замолчал, причем так, будто пытался не дать себе сказать что-то еще. Я напряглась:

– Это ведь не все новости?

Он криво усмехнулся и разом ополовинил фужер. Шумно выдохнул, сжал пальцами переносицу, снова посмотрел на меня. Его нежелание отвечать… напугало. Заставило строить догадки одну страшнее другой. Но я не спешила их озвучивать.

– Завтра ты будешь присутствовать на наречении, – наконец произнес он. – Молчун тебя не увидит, но сможет почувствовать. Если же этого не случится, ты никогда не посмеешь к нему приблизиться.

– А если случится?

– Тогда ты разделишь с кланом ответственность за его жизнь.

* * *

Церемония началась в сумерках. Меня отвели в огромный зал, спрятали за одной из десятков выставленных ширм и приказали не издавать ни звука. До самой церемонии оставался почти час. Этого времени должно хватить, чтобы ароматы трав и масел перебили мой запах.

Еще утром Гррахара принесла мне новое платье и цветные ремешки для кос. Не слушая возражений, заплела волосы, украсила на свой вкус. Потом достала еще одну кожаную ленту – более широкую, с выбитым узором, расшитую мелким бисером, – и повязала ее мне на лоб.

Темно-зеленое, словно поздняя листва, платье выглядело изящнее и дороже тех, что я носила раньше. По манжетам и поясу тянулась затейливая строчка – будто закручивающиеся волны на прибрежной линии. На груди ткань собиралась широкими вертикальными складками. Юбка расходилась красивыми клиньями. Привычную жилетку сменила мягкая шаль, тонкая, но удивительно теплая.

Перед тем как выйти из дома, я глянула в зеркало и на секунду замерла. Непривычно видеть в отражении не охотницу в простой одежде, с оружием наперевес, а ухоженную молодую женщину. Наряд скрыл шрамы, украшения добавили элегантности. Даже рыжие волосы вдруг показались красивыми.