И снова девственница! - Анна Соломахина Страница 23

Добрую половину ночи бедной Любане не давали спокойно поспать. Сначала белобрысый долго и со вкусом расспрашивал подробности похищения, недовольно цыкая в экстремальных моментах, потом дотошно сканировал состояние организма.

— Давай, напрягись, — раздражение вырывалось сквозь стиснутые зубы, — как именно выглядел исцеляющий амулет?

— Да не помню я, правда, — противно ныла Люба, — темно было, а он мне вдобавок фонариком в глаза светил.

— Любимый приём, — прокомментировал маг. — Ладно, пойдём с другой стороны: что у тебя болело? — и без того невеликое терпение закончилось около получаса назад, от смертоубийства его отделяла лишь тонкая грань понимания необходимости.

— Всё! — с чистой совестью выдохнула девушка. Она и сама не понимала, зачем с такой бережностью хранит их общий с вороном секрет, ведь они и без того получили официальное покровительство монарха.

— Это не ответ! Должно было быть что-то серьёзное, раз он применил к тебе высшую магию.

— Ушибы, синяки, — задумчиво принялась перечислять, ещё больше раздражая своей неторопливостью, — порезов точно не было, до крови он не добрался.

— Уже неплохо, — напряжение начало потихоньку его отпускать.

— Ребра болели, кажется, тоже ушиб, — она демонстративно зевнула, скрывая выразительную мимику.

— Что ты ему успела выболтать?

— Ничего, — усталость всё больше и больше давила на переутомлённый организм.

— Посмотри мне в глаза, — он жёстко зафиксировал её голову своими цепкими пальцами, — не спи!

Она равнодушно, даже на дрожь не оставалось сил, смотрела в белёсые, как у варёной рыбы, глаза и проклинала свою внешность, ведь именно она оказалась решающим фактором при выборе лжепринцессы.

— Странно, — он сильнее сжал подбородок, намеренно оставляя синяки, — действительно не пытался читать. Да и не смог бы, пока не выполнены условия договора, он тебя защищает.

— Какая прелесть, — буркнула Люба и отрубилась. И даже не заметила, как ей залечили нанесённые повреждения, а после пристально изучали сосредоточенное даже во сне лицо.

Утром она проснулась в своей постели от настойчивого потряхивания за плечо.

— Ждара, — узрев одним глазом компаньонку, она закрыла его обратно, — давай ещё пять минут.

— Ну, уж нет, в третий раз я не куплюсь! — со смешком ответствовала шатенка и пригрозила, — либо ты встаёшь, либо я зову Брэгдана.

— Испугала ежа голой задницей, — пробурчала попаданка, после вчерашнего чувствовавшая себя чуть ли не бессмертной.

«А что, он ведь действительно не заинтересован в моей смерти, по крайней мере, преждевременной. Да куда он денется с подводной лодки?!» — осенило на свежую голову. — «Не будет же он искать другую девицу и заново представлять её в качестве очередной потеряшки. Типа, извиняйте, обознался».

— Хороший настрой! — одобрила женщина. — Только не заигрывайся, всё же он садист. А вообще он, конечно, хорошо тем типам шею намылил.

— Кому? — не поняла девушка.

— Кто нанимал тех неумёх, кому же ещё! До непосредственных исполнителей не добраться — их королевский маг всю ночь допрашивал, — глаза подозрительно сузились. — Или ты не в курсе?

Люба промолчала, переваривая слова, сопоставляя факты, пока, наконец, мрачно не выдала:

— То есть эта фигня была подстроена?

— Конечно, — та взглянула на неё, как на дурочку, — неужели ты думаешь, что защиту герцога Брионского так легко обойти? Сорвал цепочку и поволок? — Она уже неприкрыто насмехалась. — Просто потребовалось дополнительно подтвердить легенду и повысить твою ценность, а то думают они, видите ли, размышляют: брать или не брать.

— Вот и я размышляю: бить или не бить? — В той же манере протянула Любовь.

— Кого? — снисходительный тон вопроса ещё больше разозлил девушку.

— Начну с тебя, за то, что заранее не предупредила, — резко выдернула из под своей головы подушку, метко запустив её в компаньонку.

Та рефлекторно испепелила снаряд, в комнате отвратительно завоняло палёным пером.

— Фу! — закашлялась магиня, оперативно отсылая последствия в открытую форточку, — прости, я автоматически.

— Ничего себе фокус, — она опешила от наглядной демонстрации опасной силы.

— Я, правда, не хотела, — успокаивала подопечную Ждара, в глубине души радуясь произведённому эффекту. Пусть знает своё место, человечка.

Любе ничего не оставалось, как примириться с объяснением, тем более, что выбора особо не было. Да только осадочек-то остался!

Умывшись и позавтракав, пришлось вновь подчиниться умелым рукам горничной. Как ни крути, но кроме косы, она больше ничего не умела делать, привыкнув к коротким причёскам, да и макияж здесь наносили несколько по-иному. А так хотелось заполучить свою любимую косметичку и с помощью всего пары средств получить куда более естественный результат! Это ещё хорошо, что эликсир значительно улучшил и структуру кожи, и густоту ресниц. Даже к пухлым щёчкам успела притерпеться, воспринимая их как побочный эффект к общему тюннингу.

И вот, закутанная в сизый плащ, прекрасная принцесса вплыла в Большой зал совещаний, уже битком набитый народом. Поначалу на неё не обратили внимания — на то и было рассчитано верхнее одеяние, зато, когда она осталась в изысканном бирюзовом платье, отделанным белоснежным кружевом, а жемчужные локоны освободились из плена глубокого капюшона, все взоры мгновенно обратились к источнику главных сплетен королевства. Компаньонку оттеснили в сторону, саму же подвели к тронам и заставили встать на колени.

«Вот ведь ироды!» — возмущалась про себя дитя XXI века, — «Хрупкую девушку на холодный твёрдый пол!»

Мять платье она не стала, аккуратно опустившись так, что оно легло вокруг живописными волнами. Тонкие чулки практически не защищали, каждой косточкой коленного сустава она ощущала стылую твёрдость отполированного до блеска мрамора. Как назло, терпеть пришлось долго: сначала ворон, сегодня получивший прозвище «снулый», ибо после бессонной ночи в допросной и прочих забот, выглядел отвратительно, толкнул вступительную речь. Его щёки, и без того впалые, сегодня казались настоящими кратерами, антрацитовые глаза ввалились, губы поблёкли, волосы, кое-как причёсанные, выпадали из низкого хвоста то тут, то там. Даже жалко его немного стало, пока не поймала полный недовольства взгляд. После него король, смотревшийся на его фоне особенно цветущим (уж он-то не отказал себе в здоровом сне), пафосно вещал о монаршей чести и простом человеческом сочувствии.

«Ага, конечно, сострадает он», — язвила про себя Любаня, — «у меня сейчас кости начнут крошиться, а он всё никак не уймётся!»