Охотницы - Элизабет Мэй Страница 23

— Мы не должны привлекать к себе слишком много внимания, иначе об этом узнает моя матушка, — говорит Кэтрин, бросая сумочку. — У меня и без того будет много проблем из-за того, что я не взяла с собой служанку. Уверена, она снова будет читать мне лекции об этикете.

— Можешь не объяснять, — говорю я. — Отец уже отчитал меня по этому поводу.

Кэтрин замирает.

— То есть он вернулся?

Она говорит это легко, но в голосе сквозит неодобрение.

— Айе. Как раз перед твоим приходом.

— Господи! И что он сказал?

Неважно, чего ты хочешь…

— Ничего особенного. — Я киваю на Дону. — Как думаешь, люди заметят, что Дона слишком молода для нашей дуэньи?

Кэтрин внимательно осматривает мою служанку. Дона сглатывает и плотнее закутывается в шаль.

Кэтрин вздыхает.

— Позволь мне? — Она сдергивает шаль с плеч Доны. — Ты знаешь, было бы намного проще, если бы одна из нас пригласила родственницу погостить до конца сезона.

Я прислоняюсь к орнитоптеру и закрываю глаза. Хоть солнце и не греет, его лучи все равно приятно ощущаются на коже.

— В таком случае она должна быть из твоей семьи. В моей семье рождается только по одному ребенку, а мои бабушки и дедушки мертвы.

— У меня есть дальняя родственница, — говорит Кэтрин. — Она утверждает, что голуби на ее земельной собственности ждут, чтобы подсмотреть, как она раздевается.

— Да? Что ж, это неудивительно. Голуби довольно подлые существа.

Кэтрин набрасывает шаль Доне на голову и обматывает так, чтобы скрыть бóльшую часть лица.

— Вот так. Этого должно быть достаточно, чтобы издалека обмануть окружающих.

— Тогда будем надеяться, что они не будут приближаться, — говорю я.

— Мисс, я ничего не вижу, — бормочет Дона.

— Тем лучше. Тебе нужно только смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, — отвечает Кэтрин и успокаивающе гладит Дону по плечу.

— Отлично. — Я открываю дверцу орнитоптера. — Мы сделали Дону чуть ли не слепой и замаскировали под старую женщину, и все ради одной прогулки в публичном парке.

Кэтрин кивает, совсем не беспокоясь о том, как ужасно я говорю по-английски.

— Чего только не сделаешь ради солнечного света.

Я отхожу назад, чтобы впустить Кэтрин и Дону внутрь, иду к водительской дверце и сажусь сама. Наши юбки занимают бóльшую часть свободного пространства кабины. Дона зажата посредине, отчего ее миниатюрная фигурка кажется еще меньше.

— Ну что, — говорю я, — все готовы?

Дона сглатывает.

— Леди Айлиэн, вы уверены, что это безопасно? Я слышала рассказы…

— Безопасно, как в доме, — весело перебиваю я. — Я сама сконструировала его, помнишь?

— Айе, миледи.

Я улыбаюсь и щелкаю тумблерами, чтобы завести мотор. Пар поднимается над передней решеткой, и Дона подпрыгивает. Я сдерживаю смех и опускаюсь на сиденье. По крайней мере она не боится, что сидит на тайном складе оружия.

Я кладу руки на штурвал, спасенный со старой шхуны, как и тот, что висит у меня в спальне. Крылья выдвигаются из спокойного положения вверх, расправляются на всю длину и хлопают — громко и размеренно. Звякает металл, когда я нажимаю ногой педаль на полу. Крылья бьют все быстрее и быстрее. Я переключаю очередной рычаг и нажимаю вторую педаль до упора. Машина плавно поднимается над домами на площади Шарлотты.

— Не хотите ли чаю? — спрашиваю я.

Обе отрицательно качают головами. Я поворачиваю руль в направлении замка.

— Что ж, а я хочу. Кэтрин, не подашь мне чашку из отделения за спиной?

Кэтрин открывает деревянную панель, достает фарфоровую чашку и передает мне, а я ставлю ее под стальной кран перед Доной. Я нажимаю другую кнопку, и в чашку льется горячий чай. Кабину наполняет аромат вереска.

Я беру чашку и делаю глоток. Идеально.

— Боже! — восклицает Кэтрин. — Посмотри туда.

Она указывает куда-то мне за плечо. Я оборачиваюсь и тихо ахаю. С высоты птичьего полета мы можем рассмотреть каждый участок разрушенного Норт-бридж. Половина его обрушилась в долину, а сломанная секция так и осталась висеть.

Вдоль улиц собралась огромная толпа, чтобы посмотреть на мост. Паровые экипажи заняли всю дорогу, не оставив свободного места. На краю Старого города, непосредственно за мостом, транспорт через Лотиан-роад движется к Новому городу — а это немалое расстояние. На улицах образовался огромный затор. И все из-за меня.

— Что, по-твоему, могло стать причиной? — спрашивает Кэтрин.

Мы пролетаем мимо автоматического аэроплана, позади которого развевается рекламный транспарант. Я всматриваюсь в него, чтобы сфокусироваться на чем-то, кроме вызванных мною разрушений: «Светлый Эль Баса из Ист-Индии. Эль в этом сезоне превосходен как в бочках, так и в бутылях…»

— Понятия не имею.

Надеюсь, они не заметят, как дрожит мой голос, как внимательно я разглядываю надпись, чтобы не смотреть вниз.

— Думаешь, это может повториться? — спрашивает Кэтрин.

Я переключаю внимание на нее.

— Конечно нет. — В моем голосе слышна ложь: так делает Киаран, когда притворяется, что ему интересно. — Возможно, это как-то связано с неисправностью экипажа. Двигатель внутреннего сгорания — сложная штука. — Я улыбаюсь. — Не бойся, нас не разорвет на кусочки.

Кэтрин и Доне, похоже, хватило этого объяснения. Я поворачиваю руль, чтобы пролететь мимо Эдинбургского замка. Даже в свете солнечных лучей он кажется мрачным и величественным, поразительно контрастируя с окружающей зеленью. В парке почти никого нет, что неожиданно для такого прекрасного дня. Я внезапно осознаю, что все, должно быть, собрались на Принцесс-стрит посмотреть на катастрофу.

Я нахожу свободное место недалеко от восточной части Нор-Лох, сразу под утесом. Взмахнув крыльями, орнитоптер приземляется.

— Слава богу, — бормочет Дона.

Допив чай, я беру зонтик и открываю дверцу. Мы отходим от орнитоптера и прогуливаемся между густыми деревьями, окружающими основание Эдинбургского замка. При каждом шаге мокрая земля издает хлюпающий звук.

Воздух свежий, но не слишком холодный. Это один из немногих зимних дней, когда можно позволить себе послеполуденную прогулку. В это время года темнеет слишком рано, чтобы проводить на улице много времени. Солнце уже скрылось за деревьями. Отбрасываемые кронами тени удлиняются и становятся намного мрачнее участков, освещенных солнечным светом. В парке тихо, не слышно ни животных, ни птиц. Кроме нас, здесь никого нет.

— Я бы хотела поговорить с тобой кое о чем, — внезапно говорит Кэтрин.