Маршал Сталина. Красный блицкриг "попаданца" - Михаил Ланцов Страница 23

— И мы Берлину предоставим эти услуги? Может быть, подыграть Лондону?

— Мы вполне можем немцам и отказать. Но тогда ситуация может оказаться намного сложнее для нас. Помощь Германии в разгроме Польши принесет нам новые земли и откроет возможность для аннексии прибалтийских лимитрофов, а также серьезного разговора с финнами. Для Германии же падение Польши даст новые ресурсы, резкий подъем национального самосознания и шанс на успех во Франции. Особенно если мы им поможем. И если немцы преуспеют во Франции, то встанут иные вопросы, например, такие как аннексия Чехословакии и война с СССР за контроль над европейской территорией. Однако в этом случае Германия окажется в глазах большей части Европы агрессором и завоевателем. В случае же если мы не дадим возможности раскрыться амбициям Гитлера, это могут сделать в Лондоне, испугавшись чрезмерного усиления Москвы. И в этом случае мы можем получить мощную коалицию из пяти ведущих европейских держав: Великобритании, Германии, Франции, Италии, Испании. Нет никаких сомнений, что к ним довольно легко примкнут разнообразные лилипуты вроде Дании и Норвегии. Воевать разом со всей Европой, да не завоеванной и порушенной войной, а искренне дружащей против тебя — намного хуже, чем потакать германскому милитаризму в его попытке сорваться в бездну. Кроме того, чем дольше Германия воюет в Европе, тем больше у нас времени на подготовку к войне. — Наступило минутное молчание. Не все были согласны с Молотовым, но доводов против подобрать не получалось.

— Хорошо, товарищи, — наконец произнес Сталин. — Мы предложим всем, пожелавшим уехать из Чехословакии, дабы избежать уголовного преследования за участие в антифашистском восстании, политическое убежище и советское гражданство. Заодно, — Хозяин обратился к Слуцкому, — постарайтесь на этой волне найти новые точки взаимоотношений с РОВС и прочими эмигрантскими организациями. Войцеховский ведь теперь станет советским генералом. И не только он, но и многие бывшие белые офицеры, эмигрировавшие в свое время в Чехословакию. Не стесняйтесь приглашать иных эмигрантов обратно, обещая реабилитацию и гражданство. Если, конечно, им есть что нам предложить. Бездари и тунеядцы нам тут даром не нужны. Этого добра у нас в избытке.

— Конечно, — кивнул Слуцкий. — С рядом крупных персон мы уже работаем. С горем пополам, но наладили переписку с Сикорским, Ипатьевым и прочими. Не уверен, что они вернутся, но шанс на сотрудничество есть неплохой.

— Прекрасно, — с откровенно довольным лицом кивнул Сталин. — Так. По этому вопросу все. Давайте двигаться дальше. Что у нас шло следующим вопросом?

— Расширение внешнеторгового оборота. — Сталин кивнул и Молотов продолжил: — Наши китайские товарищи из Гоминьдана попросили новых поставок вооружения с согласием купить у нас даже старье, дабы вооружить своих бойцов. В связи с этим я передал запрос НКО товарищу Ворошилову и НКВТ товарищу Микояну запросы соответственно. Ответ из НКО пришел уже на следующий день, и он меня сильно заинтересовал. Нужно было понять, что мы можем предложить и кому, ведь кроме Гоминьдана могут найтись и другие покупатели. НКО ответили очень быстро, так как Генеральный штаб уже давно смог определиться в своих оценках того вооружения, что у нас имеется. Грубо говоря, мне передали список с указанием количественного и качественного состава вооружения РККА, в том числе находящегося на складах, прежде всего подлежащего списанию и утилизации как не отвечающего современным требованиям. Уже подписан приказ о снятии этих образцов с вооружения.

— И что, там есть что-то существенное? — удивился Сталин.

— Очень даже. Если не трогать нестандартные виды стрелкового вооружения, включая разнообразные архаизмы вроде берданок, то мы имеем возможность после приведения в надлежащий порядок продать шесть тысяч двести восемьдесят четыре единицы гусеничной бронетехники и восемнадцать тысяч артиллерийских систем.

— Ого! А что же останется нам самим?

— На самом деле нам самим все это не очень нужно. По мнению НКО эти виды вооружения совершенно потеряли боевую ценность для Европейского театра. Танкетки Т-21 и Т-27, двухбашенные танки Т-26 и прочее. По артиллерии так и еще все печальнее. Например, мы снимаем с вооружения старые противотанковые орудия образца 1930-х и 1932 годов. Только этих игрушек у нас выходит больше восьми тысяч. Опять же старые семидесятишестимиллиметровые дивизионные пушки дореволюционных моделей и их зенитные аналоги. В общем, хлама у нас оказалось накоплено много. Нам он не нужен, а покупателей найти мы смогли. Кроме Гоминьдана с нами изъявили желание сотрудничать власти Чили, Мексики и Венесуэлы. Возможно, получится договориться с Бразилией и Ираном, но там очень сильное влияние правых, а потому мы не уверены в успехе.

— Но не ударит ли это по нашей обороноспособности? — недоверчиво переспросил Сталин. — Это все, конечно, хорошо, что они уже не подходят, но вдруг так выйдет, что нам срочно потребуется это вооружение, а его уже не будет. Те же противотанковые пушки, которые в противном случае находились бы у нас на мобилизационных складах.

— Согласно записке НКО за подписью Ворошилова и его первого заместителя Тухачевского, продажа этой техники не отразится негативно на нашей обороноспособности, так как мы избавимся от старой рухляди, практически не имеющей боевой ценности на европейском театре. Ее удел либо довольно бездарно сгореть, вместе с обученными экипажами в первые недели войны, либо пойти на переплавку. А тут мы получаем возможность обменять ее на значительные объемы ценного сырья и продовольствия. Кроме того, НКО заявил, что наличие устаревшего вооружения на балансе или даже на мобилизационных складах будет создавать иллюзию вооруженности, в то время как его на самом деле не будет. По оценке НКО в предстоящей войне на вооружении противника будут преимущественно танки Т-3 и Т-4 с броней тридцать-сорок миллиметров, а в перспективе и более серьезная техника. Это разом перечеркивает все наши короткоствольные малокалиберные ПТО, так как они только бездарно будут гибнуть, оказавшись не в состоянии пробивать броню бронетехники противника. То есть эти восемь тысяч ПТО вроде бы и есть, а толку от них в случае войны никакого.

— Хм… — задумался Сталин. — Да это все понятно. Только вот не велик ли риск, что продав оружие, мы не успеем сделать нужное нам?

— Во-первых, нам его так и так делать. Это ведь совершенно негодно. А во-вторых, с сотней тысяч чешских рабочих, французским промышленным кредитом и поставками сырья, в обмен на устаревшее вооружение, мы должны справиться. Кроме того, у нас есть германский, чешский и итальянский промышленные кредиты практически на полтора миллиарда рублей в совокупности, семьдесят тысяч испанских рабочих, что мы эвакуировали из Барселоны после падения республики и наши собственные, весьма внушительные возможности, — Молотов кивнул в сторону Слуцкого.

— Мы сейчас подводим сопоставительную оценку общей совокупной производительности промышленности разных стран, согласно концепции внутреннего валового продукта, предложенного Кузнецовым, но с некоторыми поправками. [30]Так вот. Получилось, что в минувшем году наш с Германией ВВП практически одинаков, Великобританию мы обгоняем на треть, Францию и Японию — вдвое, Италию — в два с лишним раза и уступаем лишь США, но в два с лишним раза. США вообще абсолютный лидер в плане промышленного и экономического развития с колоссальным отрывом. По прогнозам экономического отдела ГУГБ НКВД, если мы сможем добиться минимально возможного уровня брака, вместо того, что у нас «производился» ранее, то в 1940 году наш ВВП сможет увеличиться в полтора раза только за счет ликвидации брака. Причем увеличение в полтора раза — это минимальный рост, который мы ожидаем. При благоприятном стечении обстоятельств возможен и больший рост, само собой, по сравнению с минувшим 1938 годом, который мы используем как нулевой ориентир.