День Дьявола - Андрей Плеханов Страница 23

Опять лирическое отступление. Все, хватит. Я обещал рассказывать вам все по порядку, а сам сбиваюсь, отступаю от хода событий на каждой странице. Виноват. Постараюсь исправиться.

Итак, я стал работать в Парке Чудес. Парк Чудес - это место, где представлены самые разные уголки земли. Например, кусочек парка под названием «Восток»: здесь играет китайская музыка, стоят здания с квадратными черепичными крышами, висят надписи с замысловатыми иероглифами, и статуи драконов таращатся на вас выпученными зелеными глазами. А еще здесь есть замечательный китайский цирк, где танцует девочка по имени Ань Цзян. Я зову ее Анюткой. Но это уже моя личная достопримечательность…

А вот - «Канзас», широкая улица с двухэтажными деревянными домами, мощенная булыжником. Здесь ходят ковбои в шляпах, в кожаных штанах с бахромой, со шпорами на узконосых сапогах и с ногами такими кривыми, словно полжизни просидели верхом на бочке. Конечно, кабак здесь называется «Saloon», там танцуют канкан и играют музыку кантри. Здесь есть даже большой эшафот с виселицей и туловищем, только без головы. И вы можете забраться по лестнице на этот эшафот, подойти сзади к этому туловищу и просунуть голову в петлю. И скорчить жуткую рожу, и высунуть язык до пояса, старательно изображая повешенного. И ваши друзья будут хохотать и фотографировать вас на память. Только мне почему-то не нравится эта шутка. Я ни разу не совал голову в эту петлю - не хочу искушать судьбу.

А еще есть «Джунгли» и «Античный Рим». Может быть, я расскажу о них потом, если время останется.

Сам я работаю в той части Парка Чудес, которая называется «Мексика». Потому что должность у меня такая - изображать тореадора. А тореадоров не бывает ни в джунглях, ни в Китае. Их не было даже в античном Риме. Гладиаторы - были. А тореадоров - не было.

А вот в Мексике есть коррида, да еще какая! Я видел по видеомагнитофону, специально интересовался. Конечно, истинные испанцы заявляют, что коррида в Мексике второсортная, как и все в Латинской Америке. Но на то они и испанцы - завоевали половину Америки, навели там свои порядки, а теперь говорят: «Это - не наше». Я претензий не имею, поскольку и сам не настоящий испанец. Я - semiruso [Наполовину русский (исп.).].

Зато я выгляжу почти как настоящий матадор. Мой старый, зеленый, местами протертый до дыр камзол я, конечно, не выкинул. Я сделал его экспонатом своего личного музея, потому что его недолго, пусть полчаса, но все же носила моя девушка. Еще в этом музее были ее трусики, которые она оставила мне на память. Они лежали в кармане этого камзола, а камзол висел в моем шкафу. Собственно говоря, шкаф и был моим музеем - с двумя экспонатами.

А мне сшили все новое, Выглядел я теперь что надо! Может быть, вы не разбираетесь в этом. Какая вам разница, как я одет? Тореадор как тореадор. Короткий жакет, едва достающий до талии. Он темно-зеленый и расшит золотом так, что при ярком солнце смотреть на него больно. Золотые рукава, золотые огромные эполеты на плечах. Широкий атласный синий пояс. Короткие обтягивающие бриджи - чуть ниже колена, тоже все в золотой вышивке и с золотыми (или почти золотыми) пуговицами. Розовые чулки и мягкие черные туфли без каблуков, но с пряжками.

Ничего себе, - скажете вы. Это уже не мужик, это что-то невероятное! Украсил себя, как петух, и счастлив!

И тут вы, конечно, будете абсолютно не правы. Потому что это не я придумал такой костюм. В такой одежде тореадоры выступают уже несколько столетий. Это традиция. Красивая традиция, смею вас заверить. Конечно, начинающий бандерильеро может бегать по арене в джинсах или белых штанах. Но настоящий матадор, выходящий на фаэну, не может позволить себе такого. Костюм его стоит целое состояние, но он обязан его сшить. Иначе какой же это матадор?

Чего это я расхвастался? Можно подумать, я - настоящий тореадор… Я и на корриде-то был раз десять в своей жизни - в качестве зрителя, разумеется. Причем в первый раз меня здорово тошнило, особенно когда бык поднял на рога незадачливого тореро. Я уже рассказывал вам об этом. Я даже не досидел до конца этой первой своей корриды. Я два дня есть не мог, когда вспоминал бурую кровь на желтой утоптанной земле арены - кровь бычью и человеческую. Я думал, что никогда больше не пойду на это отвратительное зрелище, придуманное садистами-испанцами. А через две недели купил себе билет - на воскресенье. На корриду…

Предмет моей гордости - то, что эту одежду сшил мне портной, который шьет костюмы для настоящих торерос. Семья его занимается этим испокон веков. Разумеется, шьют такие костюмы только мужчины. И Леону Рамиресу, который сшил костюм мне, было далеко за семьдесят.

Габриэль Феррера лично позвонил ему в моем присутствии,

– Привет!!! - заорал он в трубку так, как будто провода были лишними и он намеревался докричаться до соседнего города лишь посредством своего мощного голоса. - Дядя Леон, это я, Габриэль! Да!!! Сын Диего Фер-реры! Да!!! Почему я бросил тебя?! Никто тебя не бросал! Да! Я заезжал к тебе два месяца назад, между прочим! Ты забыл уже? Сегодня! Сегодня приеду! Жди! Hasta la vista! [До встречи! (исп.).]

Я слегка оглох.

– Он глухой абсолютно, - сообщил мне Феррера, запихивая мобильный телефон в карман. - Ни черта не слышит старичок Рамирес. Но шьет как бог. Сейчас я тебя с ним познакомлю.

Портной жил в Таррагоне, поблизости. Но добирались мы к нему долго, потому что Феррера битый час рыскал по bodegas [Винным погребкам (исп.).], разыскивая какой-то особый, одному ему известный местный сорт вина. «Для дяди Леона, - говорил он с нежностью, - ему будет приятно». Наконец искомое было найдено, и мы могли без позора войти в дом старичка Рамиреса.

Не таким уж он старым оказался, этот Леон. Со слухом у него действительно было туговато, но выглядел он вполне бодро. Нос его, сиреневый и великоватый в размерах даже для испанца, выдавал в нем изрядного любителя вина. Руки у него были огромные, и кожа на пальцах задубела от десятков лет работы с иглой.

– Габриэль, - сказал он после необходимой порции объятий и хлопания по плечам. - Что привело тебя к старому Леону? Хочешь узнать, кто сейчас лучший из торерос в Барселоне? Или посоветоваться насчет своего племянника Хосе?…

– Вот этот мучачо, - Феррера подтолкнул меня в спину. - Ему нужно сшить костюм тореадора. И побыстрее, если можно. Ему нужно для работы. Парк Чудес все оплатит.

– Мигель, - сказал я и протянул руку для рукопожатия. - Добрый день, господин Рамирес.

Я чувствовал себя очень смущенно. Я впервые здоровался за руку с настоящим портным, который шьет одежду для настоящих тореадоров. Для лучших тореадоров.

– Но он же - не тореро! - Рамирес смотрел на меня с недоумением. - Я по глазам вижу, что он - не тореро! Извините, Мигель, к тому же мне кажется, что вы - иностранец. Я не шью костюмы тем, кто не тореро. И тем более я не шью костюмы для того, чтобы их вывозили из страны в качестве сувениров. Это нарушило бы репутацию моей фамилии. А деньги… Они не имеют для меня значения. Извините. Вы ведь - не тореро, Мигель?