Тигана - Гай Гэвриэл Кей Страница 23

— Кажется, нам придется продолжить эту крайне интересную дискуссию через час. Не хотите выпить последний бокал перед уходом за моего отца?

Тут Алессан улыбнулся широкой, открытой улыбкой. Но покачал головой.

— Надеюсь, нам представится случай сделать это позднее, — ответил он. — Я с радостью выпью за вашего отца, но у меня есть правило, которое я не смогу соблюсти в отпущенное нам время.

Губы Томассо дрогнули в лукавой улыбке.

— В свое время я нарушил многие правила. Расскажите же мне о вашем.

Ответ прозвучал тихо; Дэвину пришлось напрячь слух, чтобы расслышать.

— В третий бокал за ночь я наливаю голубое вино, — сказал Алессан. — Я всегда пью третий бокал голубого вина. В память об утраченном. Чтобы ни на одну ночь не забывать то, ради чего я живу.

— Надеюсь, это утрачено не навсегда, — так же тихо произнес Томассо.

— Не навсегда. Я поклялся в этом своей душой и душой моего отца, где бы она сейчас ни находилась.

— Тогда будет вам голубое вино, когда мы выпьем с вами в следующий раз, — пообещал Томассо. — Если в моей власти будет его доставить. И я выпью его вместе с вами за души наших отцов.

— Алессан! — рявкнул человек с соломенными волосами по имени Баэрд. — Во имя Адаона, я же сказал, двадцать всадников! Ты идешь?

— Иду, — ответил Алессан и швырнул свой бокал и бокал Дэвина в ближайшее окно. — Храни вас всех Триада, — обратился он к пятерым, остающимся в комнате. Затем они с Дэвином вышли вслед за Баэрдом в пятна тени и лунного света на поляне.

Поставив Дэвина между собой, они быстро обежали вокруг домика к дальней от лесной дороги стороне. Далеко они не ушли. С бешено бьющимся сердцем Дэвин упал на землю вместе с двумя другими мужчинами. Осторожно выглядывая из-за кустов темно-зеленого серрано, они видели охотничий домик. В открытых окнах тепло мерцал огонь свечей.

Через секунду сердце Дэвина подпрыгнуло, словно корабль под ударом обрушившейся на его нос волны, так как за их спинами хрустнул сучок.

— Двадцать два всадника, — произнес чей-то голос. Говоривший аккуратно лег на землю по другую сторону от Баэрда. — Тот, что едет в середине, прячется под капюшоном.

Дэвин оглянулся. И в смешанном свете двух лун увидел Катриану д'Астибар.

— Под капюшоном? — повторил Алессан, резко втянув воздух. — Ты уверена?

— Конечно, — ответила Катриана. — А что? Что это значит?

— Эанна, смилуйся над всеми нами, — прошептал Алессан, не отвечая.

— Я бы на это сейчас не рассчитывал, — мрачно произнес человек по имени Баэрд. — По-моему, надо уходить отсюда. Они будут искать.

На секунду показалось, что Алессан собирается возразить, но как раз в этот момент они услышали позвякивание сбруи множества всадников на тропе по другую сторону от домика.

Не говоря ни слова, все четверо поднялись и бесшумно скрылись в лесу.

— Вечер с каждой минутой становится все более интересным, — пробормотал Скалвайя.

Томассо был благодарен элегантному вельможе за его хладнокровие. Это помогало ему самому успокоить нервы. Он оглянулся на брата: кажется, Таэри был в порядке. А вот Херадо сильно побледнел. Томассо подмигнул юноше.

— Выпей еще, племянник. Ты выглядишь несравненно красивее с румянцем на щеках. Бояться нечего. Мы делаем здесь именно то, что нам позволено.

Они услышали топот коней. Херадо подошел к буфету, налил бокал вина и опустошил его залпом. Как раз в тот момент, когда он ставил его на стол, дверь с треском распахнулась, стукнувшись о стену, и ввалились четверо огромных барбадиорских солдат в полном вооружении, отчего в домике сразу же стало тесно.

— Господа! — высоким голосом простонал Томассо, ломая руки. — Что это? Что привело вас сюда и заставило прервать наше бдение у гроба? — Он старался, чтобы его голос звучал капризно, а не сердито.

Наемники даже не соблаговолили взглянуть на него, не то что ответить. Двое быстро пошли проверить спальни, а третий схватил лестницу и взбежал наверх — осмотреть чердак, где недавно прятался молодой певец. Другие солдаты, с тревогой заметил Томассо, заняли позиции снаружи у каждого окна. Оттуда доносился громкий топот коней и мелькали факелы.

Томассо внезапно в гневе топнул ногой.

— Что все это значит? — пронзительно крикнул он, так как солдаты продолжали его игнорировать. — Скажите мне! Я подам протест прямо вашему господину. Мы получили ясно выраженное разрешение Альберико организовать ночное бдение у гроба, а завтра — похороны. У меня имеется бумага с его печатью! — Он обращался к командиру барбадиоров, стоящему у двери.

И снова солдаты не отреагировали, будто он и не говорил ничего. Вошли еще четверо и встали по углам комнаты, на их лицах застыла угроза.

— Это невыносимо! — взвыл Томассо, не выходя из роли и ломая руки. — Я немедленно еду к Альберико! Я потребую, чтобы вас всех отправили прямо в ваши лачуги в Барбадиоре!

— В этом нет необходимости, — произнес человек в капюшоне, стоящий в дверях.

Он шагнул вперед и откинул капюшон.

— Можете предъявить мне ваше ребяческое требование прямо здесь, — произнес Альберико Барбадиорский, тиран Астибара, Тригии, Феррата и Чертандо.

Руки Томассо взлетели к горлу, он рухнул на колени. Остальные также немедленно опустились на колени, даже Скалвайя с больной ногой. Черный плащ одуряющего ужаса накрыл Томассо, угрожая лишить его способности говорить и думать.

— Милорд, — заикаясь, проговорил он, — я не… я не мог… мы не могли знать!

Альберико молчал, без всякого выражения глядя на него сверху вниз. Томассо пытался подавить в себе ужас и недоумение.

— Мы очень рады видеть вас здесь, — проблеял он, осторожно поднимаясь.

— Очень рады, это для нас большая честь. Вы оказали нам большую честь присутствием на похоронах моего отца.

— Да, — резко ответил Альберико. Тяжелый, пристальный взгляд маленьких, близко посаженных, немигающих, спрятанных в глубоких складках крупного лица чародея глаз буквально придавил Томассо. Голый череп Альберико блестел при свете горящих дров. Он вынул руки из карманов своего одеяния.

— Я выпью вина, — требовательно сказал он, махнув мясистой ладонью в сторону буфета.

— Ну, конечно, конечно.

Томассо поспешно повиновался, как всегда, напуганный самой массивной внешностью Альберико и барбадиоров. Он знал, что они его ненавидят, его и всех ему подобных. Эта ненависть была сильнее любых других чувств, испытываемых ими к народу Восточной Ладони, которым они теперь правили. Каждый раз, когда Томассо сталкивался с Альберико, он остро ощущал, что тиран может переломать ему кости голыми руками и сделает это, не задумываясь.

Эта мысль не принесла успокоения. Только благодаря тому, что он восемнадцать лет учил свое тело не выдавать его мысли, ему удалось заставить руки не дрожать, когда они церемонно подносили полный бокал Альберико. Солдаты наблюдали за каждым его движением. Ньеволе находился сзади, у большего камина, Таэри и Херадо вместе стояли у меньшего. Скалвайя стоял, опираясь на трость, рядом с креслом, в котором перед этим сидел.