Майский ястреб - Джиллиан Брэдшоу Страница 23

Я узнал его по описаниям из баллад. Стены из белой бронзы и сплетенных блестящих золотых полос. Крыша из перьев всех птиц, когда-либо живших на свете, удивительных расцветок, и подобранных так, что цвета не спорили между собой, а составляли прекрасную палитру. Дворец сиял почти столь же ярко, как солнце.

Я медленно двинулся вперед, немного опасаясь и в то же время понимая, что меня бы здесь не было, если бы судьба сулила иное. Я подошел к большим дверям, обитым серебром, и тихонько постучал. Они открылись сами собой, и за ними я увидел зал, который просто не в силах описать. Вместе с тем чему бы и быть здесь, как не пиршественному залу, в дальнем конце которого стоял на возвышении стол, подобающий только королю. Наверное, это он и сидел за ним, а множество других людей сидели за столами, расположенными ниже. Красота собравшихся вызвала у меня слезы восторга, но я тут же вспомнил о собственном затрапезном виде: грязной одежде, всклокоченных волосах и вообще весь свой облик совершенно неподобающий для столь возвышенного места. Но тут хозяин зала улыбнулся мне и жестом пригласил приблизиться.

Я прошел через весь зал в тишине, под взглядами собравшихся, медленно поднялся на помост и остановился, глядя на Лорда через высокий стол, и не зная, что сказать или сделать.

Он встал и снова улыбнулся. В этот миг я понял, что его черты напоминают мне отца и Агравейна, но лишь напоминают, поскольку в них не содержалось и тени сияния, озарявшего лицо здешнего хозяина.

— Добро пожаловать, родич, — звучно произнес солнечный бог король Луг. — Присаживайся к нашему столу. Ты проделал долгий путь, должно быть, устал и голоден.

Да, я сел за стол в Зале Сидхе, ел вместе с ними и пил сладкое вино, похожее на сгущенный свет, и я разговаривал с Лугом Длинноруким.

Он спросил меня о короле Лоте, и я рассказал ему об отце и Артуре. Он выслушал меня и кивнул.

— Такова судьба. Если начинается один день, значит, предыдущий закончился.

— Так Артур Британский служит Свету? — спросил я.

— Он служит… — Луг пожал плечами. — В его судьбе сплетено многое, и даже мне не ясно, чем все обернется. Мой день давно закончился.

— Как это, милорд? — удивился я. — Ты же правитель здесь!

— Здесь — да. Но там, на земле, моя сила оскудела. Некогда Запад смотрел лишь на меня, теперь они обратили взор на иное. Со временем исчезнет и то немногое, что еще осталось от моих славных дел, я стану лишь воспоминанием, а мой Дворец, и этот Зал, и все мои люди — сказкой, которую рассказывают детям. Так будет. — Он говорил спокойно, уверенно и без сожаления.

— Значит, этот свет угаснет? — спросил я, оглядывая сияющий зал.

— Свет не может угаснуть, — Луг с улыбкой покачал головой. — Нет. И за пределами конца этого мира мы будем продолжать пировать здесь, где нет ни времени, ни смерти, ни печали. Мой дворец лучше той земли, на которой мы жили когда-то.

— Значит, вы действительно жили на земле, как говорится в песнях?

— Это было давно. — Луг отпил из кубка. Его яркие голубые глаза словно смотрели сквозь время. — В той давней Эрин. Далеко на востоке еще только рождалась мечта о других богах, а я уже родился здесь, на западе. Моей матерью была дочь Балора, моим отцом — Киан, сын Диан Кехта, Целителя. Как и ты, Майский Ястреб, во мне сплелись Свет и Тьма. Но однажды мне тоже предложили служить. Я выбрал Свет. И я правил народами и странами, хотя мое правление не было легким. А то, что оно не вечно, я знал изначально.

— Ты знаешь мою мать, леди Моргаузу? — с замиранием сердца спросил я.

— Я знаю сущность, которую называют Королевой Воздуха и Тьмы. Сейчас она носит имя Моргаузы. Это давний враг моего народа. Она стремится уничтожить мир, которым больше не может владеть.

— Но ты же владел им! — воскликнул я.

Он снова улыбнулся.

— Некогда я правил колесницей Тары, — король заметил мое удивление, и пояснил: — нет, это было совсем другое место, а не то, где сидит сейчас Найл Девять Заложников. [Найл Девять Заложников — легендарный верховный король Ирландии, предок династии Уи Нейллов. Ирландские летописные источники относят его правление к концу IV и началу V веков.] Когда-то мой род правил всей землей, огнем, водой и воздухом, но это время давно прошло, так что даже земля забыла, что именно таков порядок в мире.

— Барды рассказывали, — припомнил я, — что первыми давным-давно пришли в Эрин сыны Миля и встретили там сидхе. Говорят, что Сыны Миля сражались с сидхе и проиграли сражение. О том говорил их собственный поэт Аморген. А после этого Эрин отдали Людям.

— Приблизительно так и было, — кивнул король Луг.

— Но кто же принял такое решение?

— Верховный король, разумеется. Свет, сияющий во веки веков. Это Он отдал мне королевство, а затем забрал и передал Сыновьям Миля, а поэт Аморген рассказал об этом. Но Королеве Тьмы нет дела ни до меня, ни до Света, ни до Аморгена. Она хотела оставить землю себе.

— Свет, — потупившись, произнес я, — что надо понимать под этим словом?

— А как ты думаешь? — король лукаво взглянул на меня. — Никто не понимает, что такое Свет, когда сталкивается с ним впервые. И уж тем более этого не понять тому, кто пришел из великой тьмы. Тьма слепит глаза. Но разве ты не поклялся служить Ему?

— Да. Я дал клятву. Навсегда, — как можно тверже сказал я.

— Ну, значит, ты скоро познакомишься со Светом поближе. Свет — могучий властелин, великий король и часто требовательный хозяин, хотя и добрый. Свету нужны помощники и друзья, и у Него найдется для тебя больше дел, чем ты можешь представить. Во всяком случае, так было тогда, когда я нашел Свет..

— Ты нашел… но я подумал…

— Что я и был Светом? Нет, конечно. Многие так думали, а в Эрин мне поклонялись именно как Свету. Но теперь настали другие времена. На Земле многое изменилось. А я, как был, так и остался слугой Света.

Мы еще долго говорили. Вина выпили немало. Время летело незаметно. Впрочем, здесь о времени говорить бессмысленно. Наверное, те, кто сидел в Зале, иногда выходят на остров — есть же песни о лошадях сидхе и золотых колесницах, мчащихся по полям цветов, и о чудных танцах, даже о сражениях, — но я думаю, что все это происходит тогда, когда угодно их духу, и совсем не зависит от времени суток. Я и себе-то толком не могу этого объяснить, но именно так здесь все и устроено. И все же, пока мы разговаривали с королем Лугом, пир закончился, а сидхе, сидевший справа от меня за высоким столом, поднялся и подошел к большой арфе, стоявшей в углу. Он заиграл. О! Что это была за песня! В этой было все, о чем мечтали и к чему стремились все люди во все времена, то, что иногда удавалось ухватить счастливцам на несколько мгновений, а потом оно опять растворялось в человеческом мире. В песне был сам Свет, огонь, чистый экстаз бессмертной радости, без малейшей примеси печали, всегда сопровождающей радость на земле. Я слушал и чувствовал, как мой дух покидает тело и воспаряет к небесам. Я всем существом погрузился в музыку, с трепетом ожидая каждой следующей ноты. Я мог бы сидеть так вечно, если бы король Луг не коснулся моей руки.