Смертники - Олег Овчинников Страница 22

— Душу ведь вытащит, — посетовал Столяров, закатывая глаза. — На, держи. Только пятьдесят граммов, понял? Остальное на станции. Все, все, стоп!

— Да я даже глотнуть не успел, — пожаловался Митрич. — А мне надо. Чуть-чуть, для храбрости. Сейчас знаешь какое время? У-у! После выброса у тварей самый гон.

— Это у тебя гон, — сказал Олег почти ласково. — Мутанты активизируются перед выбросом, когда ищут укрытие. И то, если не вставать у них на пути, они не тронут. А после выброса те, что выжили, еще пару часов ходят, как пришибленные.

— А ты… — обернулся к нему Митрич. — Если такой умный, чего лошком прикидывался?

Олег промолчал. На некоторые вопросы он и сам себе не был готов ответить.

— Значит, вам на Янов, — вступил в разговор Бодун. — В общем-то, можем проводить. Только сперва за газировкой смотаемся.

— В местный сельмаг? — усмехнулся Столяров.

— Ага, — радостно кивнул Митрич. — Типа того.

— Нет, мужики, лучше сразу на Янов, — не согласился Михаил.

— Да это рядом, — сказал Бодун. — Почти что по пути. Давайте, парни, в колонну по одному и шагом марш. Митрич — замыкающий.

Все последующие полчаса замыкающий вполголоса убеждал кого-то — не исключено, что Олегов рюкзак, — в том, что подлинный коньяк — это тот, который производят во французской провинции Коньяк, отчего она, собственно, так и называется. И что весь остальной алкоголь, выпускаемый под этой маркой, имеет к коньяку не большее отношение, чем кофейный напиток «Ячменный колос» к натуральному кофе.

Митрича никто не слушал, но и не пытался заткнуть. На фоне вороньего грая и далекого лая собак звучание человеческой речи успокаивало. Под это монотонное бормотание отряд, оставив позади бывшее водохранилище, двигался по тропинке, петлявшей между невысокими холмами. Облака разошлись, и полуденное солнце светило в спину. Временами его лучи забегали далеко вперед и возвращались слепящими солнечными зайчиками, отразившись от нескольких чудом уцелевших стекол видневшегося на юге крупного здания. Судя по расходившимся от него в стороны опорам ЛЭП, когда-то это была электростанция.

По правую сторону от тропинки притулилась к косогору деревенька на семь дворов, по всей видимости, покинутая обитателями еще после первой аварии и пришедшая в окончательный упадок после второй. Пять домов были уничтожены пожаром, но и те два, что уцелели, не вызывали желания заглянуть в пустые глазницы оконных проемов, распахнуть покосившуюся дверь и крикнуть: «Есть кто живой?» Зато оставшиеся без присмотра палисадники заросли одичавшими кустами и деревьями до состояния джунглей. Сквозь дыры в прогнившем заборе крайнего двора навстречу прохожим тянула ветки приземистая яблоня. Блестевшие на солнце ярко-красные плоды казались вполне съедобными.

«И наверняка ведь ни единого червячка внутри, — подумал Олег. — Откуда здесь черви…»

Проходя мимо, Гарин сорвал яблоко и машинально протер его рукавом куртки. Затем осторожно понюхал, но запаха не почувствовал. Впрочем, будучи городским жителем, приобретающим товары исключительно в супермаркетах, он давно уже привык, что фрукты и овощи ничем не пахнут.

— А продукты, выросшие в Зоне, точно нельзя есть? — спросил он. — То есть никакие? Так ребенок спрашивает у матери зимой: «А качели точно нельзя лизнуть? Даже ни вот столечко?» Разумеется, он прекрасно знает ответ, просто… в некоторые вещи очень трудно поверить, не убедившись на собственном опыте.

Ведущий остановился и обернулся. Следом за ним остановился и весь отряд.

— Ну ты дал! — хихикнул в спину Митрич. — Ты б еще спросил, съедобное ли мясо у мутантов.

— Точно нельзя. Никакие, — строго сказал Бодун. — Лучше даже руками не трогать. Сейчас же брось.

— Брось, — настойчиво повторил Митрич, и Олег нехотя подчинился.

Ведущий молча развернулся и зашагал вперед. Отмерив трехметровую дистанцию, за ним двинулся Столяров. Гарин шагнул было следом, но на ходу обернулся, чтобы еще раз взглянуть на яблоко. Лежавший в придорожной пыли спелый фрукт напоминал о пропущенном завтраке. И, кстати, об ужине.

В воздухе мелькнула тень, и с неба прямо на яблоко спикировала ворона. Она несколько раз клюнула красный яблочный бок и, отщипнув приличный кусок, удовлетворенно каркнула.

«Вот уж дудки», — мстительно подумал Олег и, подобрав с земли камень, швырнул им в птицу.

Ворона снова каркнула, но добычу не отпустила.

— Пошла, я сказал! — разозлился Гарин и наклонился за новым камнем.

Ворона несколько раз взмахнула крыльями, но не взлетела, а только испачкала перья в пыли.

— Вот и ты бы так же, — наставительно сказал стоящий рядом Митрич. — Забыл бы, как ходить, как разговаривать. А еще тертым притворялся… Студент.

Последнее слово прозвучало уничижительно.

Митрич ушел, а Олег еще некоторое время смотрел на ворону как загипнотизированный.

«Молодильные яблоки, — всплыло у Гарина в памяти. — Отведавший их „омолаживается“ вплоть до полной потери всех приобретенных навыков. Ни ходить, ни говорить, ни стрелять. Ни снять штаны, прежде чем оправиться. Эффект длится от десяти минут до двух часов, в зависимости от количества употребленного продукта на килограмм массы. Как я мог забыть! Вернее… Откуда я это помню?!»

Олег с силой надавил кончиками пальцев на виски и, когда мелькание стеклянных червячков перед глазами прекратилось, побежал догонять ушедший далеко вперед отряд.

— Кстати, о кальвадосе, — обрадовался его возвращению Митрич. — Гнать бренди из яблочного сидра — еще большее извращение, чем заваривать чай из квашеной капусты.