Самоволка - Михаил Тырин Страница 22

Не хватало только таксисов. Вообще никаких машин тут не было.

На Степана не обращали внимание, и это его устраивало. Новая его одежда выглядела вполне обыкновенно. Он задержался возле фонтана, где плескалась крикливая чумазая ребятня. С грустью вздохнул – сам бы сейчас так окунулся. После путешествия Степан чувствовал себя, мягко говоря, несвежим.

Он прошелся вдоль торговых рядов, пытаясь успокоиться и сориентироваться. Непривычное после снегов и пустынь многолюдье кружило голову. Поначалу тайком поглядывал на людей, но ничего особенного не замечал. Люди как люди – разного возраста, разных народов, в разных одеждах… При небольшом напряжении фантазии можно было почувствовать себя на обыкновенном восточном базарчике. Да и не только восточном.

Степан достал из нагрудного кошелька уцелевший лист с записями брата, чтобы освежить в памяти инструкции. Сейчас следовало найти на вокзале некоего торговца, Хозо. И вроде как его тут все должны знать.

Остановившись возле лотка с какими-то корешками, семечками и орешками, он кивнул продавцу – дочерна загорелому усатому мужику с обнаженным торсом.

– Хозо! – сказал Степан. – Я ищу Хозо. Знаете такого?

– Хозо! Хозо-о! – Торговец всплеснул руками и вдруг заговорил быстро-быстро, тыкая в Степана пальцем. Тот ни слова не понял.

– Простите, я не понимаю. Просто покажите, где Хозо. – Степан для верности повертел головой, давая понять, что ищет Хозо.

И снова торговец осыпал его потоком неразборчивых слов.

– Я не понимаю, – развел руками Степан.

– Чего ты не понимаешь? – раздался незнакомый голос справа.

Степан повернулся и удивленно заморгал. Рядом с ним стоял коротко стриженный здоровячок в цветастой рубахе, в шортах, с самой обычной барсеткой под мышкой. Словно только что переместился с какого-нибудь краснодарского пляжа.

– Он просит, чтобы ты продал ему ботинки и теплую одежду. – Здоровяк покосился на рюкзак Степана. – Говорит, здесь она тебе не понадобится.

– Продал одежду? – Степан растерялся.

– Ну, или сменял на что-нибудь. – Незнакомец вытер пот с шеи, и Степан заметил странную татуировку на его запястье – кружок с вписанной в него спиралью.

– Я бы не отказался от еды, – признался Степан. – Только от нормальной, а не этой… – Он покосился на прилавок.

– А-а, понимаю, – почему-то усмехнулся здоровяк. – Только нормальная – дорого. Проще к местной привыкать.

– Пока не привык, – вздохнул Степан.

– Ну, дело твое… – Незнакомец подмигнул торговцу и тихо произнес несколько непонятных слов. Тот щелкнул пальцами и мигом куда-то испарился.

Вернулся быстро. Радостно таращась на Степана, он сунул ему запаянный пакет из плотного зеленого пластика с большой ручкой.

«Индивидуальный рацион питания» – прочитал Степан на этикетке.

Да это же армейский сухпай! Консервы, хлебцы, чай, джем – настоящие деликатесы в его печальном положении.

Пакет был чем-то испачкан – то ли воском, то ли каким-то густым маслом.

– Аманут! – посерьезнел торговец и протянул руку.

Степан вздохнул и передал ему сверток с дорогущими кожаными ботинками и тулупом. «Нормальная еда» обошлась воистину дорого – в пересчете на московские цены. Но сейчас это не очень расстраивало.

– Хозо, – напомнил Степан.

– Хозо! – Торговец перегнулся через прилавок и махнул рукой, указывая направление. – Гыз-гыз! Аманут!

Здоровяк с барсеткой уже куда-то пропал, хотя Степан не прочь был с ним поговорить и порасспросить.

Он двинулся через гомонящую толпу. Несколько раз с ним пытались заговорить, семенили вслед – то ли что-то просили, то ли, наоборот, предлагали. Степан всех игнорировал.

Было очень много больных и покалеченных. Под ногами сновали на тележках безногие, дергая за полы, а из толпы вдруг выскакивал кто-то с жутким изувеченным лицом, хныкая и протягивая молящую ладонь…

Завидев издалека двух вооруженных мужчин в камуфляже, Степан опустил голову и посторонился. Но те его не заметили. Просто прошли мимо, оживленно болтая.

– Грошей проситимуть – не давай. Батона ковбаси якраз вистачить на двох дівчат, по дві години на брата.

– Каких еще грошей! Гроши самому пригодятся, – успел расслышать Степан.

Лавочку Хозо удалось найти не столько по направлению, сколько по отвратительному рыбному запаху. Вернее, это была не лавочка, а довольно крупный амбар, окруженный забором и небольшими постройками.

Степан вошел внутрь, увидел посыпанный чистыми опилками пол и длинные столы вдоль стен. За столами сидели работники, в основном – мальчишки. Ловко орудуя жестяными совками, они рассыпали рыбную муку из больших мешков в маленькие.

– Хозо, – сказал Степан, обратившись к ближнему мальчишке.

– Аманут, – махнул тот рукой, не обернувшись.

Степан прошел в глубь амбара. От рыбного запаха уже першило в горле. Степан был бы не прочь поесть, но местные ароматы аппетита не возбуждали.

В огороженном плетеными стенами кабинете он увидел немолодого человека в долгополой белой рубахе, с ободком на длинных седоватых волосах. Он заполнял какие-то листы, крутя ручку архаичного арифмометра.

– Хозо? – вежливо поинтересовался Степан.

– Има-има, – кивнул Хозо, не отрываясь от дела. Наконец отодвинул бумаги, поднял глаза.

– Гером сандрас? – удивленно проговорил он.

– Я Степан… вас не предупредили?

Торговец вдруг схватился за щеки.

– Цепан! Има Цепан! – Вдруг он закатил глаза и старательно произнес: – Дорбо пожаволать Цепан! Ка-ак дела-дела? Аманут?

– Аманут… – Степан невольно усмехнулся.

– Цо! – Хозяин вскинул руку, недвусмысленно предлагая Степану подождать, а сам выглянул из своего загончика и крикнул кому-то: – Кребе! Кребе сандрас! Аманут!

Прибежал носатый мальчишка, весь седой от рыбной муки. Хозо принялся что-то негромко втолковывать ему прямо в ухо, Степан не разбирал ни слова. Мальчишка кивал.

– Аманут! – подвел итог торговец и без лишних церемоний принялся подталкивать Степана к выходу.

Тот пошел за мальчишкой, и вскоре оба вышли на широкий, здорово захламленный хоздвор.

– Цо! – крикнул мальчишка и куда-то ушмыгнул.

Степан остался стоять на куче перегнивших опилок и вдыхать не слишком вдохновляющие запахи, букет которых менялся с каждым дуновением слабенького ветерка.

Мальчишка скоро вернулся, он вел ослика, запряженного в телегу.

– Аманут! – Он кивнул на мешковину, покрывающую телегу.

– Аманут так аманут… – вздохнул Степан и принялся устраиваться.