Монумент - Йан Грэхем Страница 22

– Он предложил безделушку Карранду Блэку. Купец отказался, сказав, что цена слишком велика. Потом, в тот же вечер, Блэк со своими подручными попытался отобрать драгоценность. Последовала драка, и Блэк погиб. Бродяга говорит: с Блэком было трое людей. Одного зовут Грэмиш. Когда подоспели стражники, он убежал. Последняя часть совпадает с рапортом патрульных.

– Грэмиша удалось задержать?

– Нет. Его до сих пор ищут.

– Как ты полагаешь, возможно, он сбивает нас со следа? Может быть, этот человек был его сообщником – а вовсе не Блэка?

– Может быть, – согласился Мюртан. – Хотя как раз в этом вопросе он вряд ли стал бы лгать. Как правило, люди предпочитают договариваться. И если верят, что могут спасти свою шкуру, выдав подельника, – охотно на это идут… – Магистр пожал плечами. – Большая часть его истории, сдается мне, – ложь. Скорее всего он не спасал никакого торговца, а попросту украл диск. Возможно даже – у самого Блэка. Но их ничто не связывало – это ясно. Наш пленник не имеет отношения к корню видений. Он бродяга, пьяница и вор. Ему не стоит доверять. Блэк не настолько глуп, чтобы нанять подобного человека. Их пути пересеклись случайно – не более того.

– Хорошо, – кивнул Хенгрист. – Его голова будет висеть на Дубе нынче же вечером.

– Я лично прослежу за этим, – сказал Мюртан.

Стражи отвели Балласа в подвал Эскларион Сакроса, где размещалась тюрьма. Его втолкнули в большую камеру, наполненную гулким эхом; дверь захлопнулась. За миг до того, как исчезли последние отблески света, Баллас успел заметить человека, сидящего у стены.

Некоторое время Баллас молчал, осознавая ситуацию. Он чувствовал странное отупение. Слишком много всего надо было осмыслить. Если бы сутки назад кто-нибудь рассказал ему, сколько событий произойдет за столь краткое время, Баллас высмеял бы незадачливого предсказателя. Даже теперь он все еще не мог поверить, что все происходит наяву.

Обернувшись к неподвижному человеку, Баллас спросил:

– Ты кто?

– Мертвец, – был ответ.

– Что?

– Обреченный человек. Баллас нервно облизнул губы.

– Как тебя зовут?

– Какая разница…

– И все же?

– Герак. – Невидимый человек вздохнул. – Что еще ты хочешь знать? Какой смысл отвечать на вопросы, если через несколько часов окажешься на Дубе Кары? – Он помолчал. – Мне страшно. Я бы с радостью провел остаток жизни в этой камере. Все лучше, чем повиснуть на Дубе. Я слышал, что перед смертью человек испытывает ужасные мучения, жуткую боль – хуже тысячи смертей…

– Ты совершил богопротивное преступление?

– Да, богопротивное. Но очень человеческое. У меня есть дочь, ей седьмой год. С рождения она страдает болезнью легких. Часто просыпается по ночам, кашляет, задыхается. Плачет и царапает себе горло… Это жутко – смотреть, как страдает ребенок. Наблюдать, как она мучается, день заднем…

Баллас не видел в темноте лица собеседника, но ему казалось, что товарищ по несчастью смотрит прямо на него.

– У тебя есть дети? – спросил Герак.

– Нет.

– Тогда ты не поймешь. Сочтешь меня глупцом. Но я был в отчаянии и в конце концов обратился к целителю. Он обещал, что вылечит дочь своей магией. Я не богат. Пришлось продать все мало-мальски ценное, что у меня было. Потом я нанял этого мага и привел его к дочке. И разумеется, – с горечью продолжал Герак, – его заклинания не подействовали. Все эти ритуалы, песнопения, наложения рук… Все, все было обманом. Он мог с тем же успехом спеть колыбельную… Когда я узнал, что его голову приколотили к Дубу, – я порадовался. Колдун был обманщиком. Шарлатаном. Наживался на чужих несчастьях. Он заслужил страдания.

Но потом… затем я испугался. Ведь богопротивное преступление совершает не только маг, но и тот, кто пользуется его услугами. И не важно, настоящий это маг или поддельный. Работают его заклинания – или просто сотрясают воздух. Для Церкви нет никакой разницы… Я боялся, что у шарлатана был список клиентов, и он мог оказаться в руках церковников. Так что я собрал вещи, взял семью и попытался уехать из Соритерата… Стражи остановили на воротах. Как я и опасался, список был. Меня арестовали, осудили, и вот… Теперь я сижу здесь, зная, что завтра жену и дочку заставят прийти к Дубу Кары и покажут им мою голову на ветке. Это будет уроком всем грешникам… – Герак помолчал. – А ты что совершил?

– Убил Слугу Церкви, – отозвался Баллас.

– Ха! – Герак немного оживился. – Он мучился перед смертью?

– Не так сильно, как мне хотелось бы.

– Ну а ты, стало быть, откажешься на Дубе.

– Меня обвиняют в убийстве, – сказал Баллас, – но приговор еще не вынесен. Я всего лишь оборонялся. Спасал свою жизнь. И не знал, что дерусь с доверенным лицом Магистров. Думаю, что меня оправдают.

– Не оправдают, – буркнул Герак. – Не надо тешить себя пустыми надеждами. Ты уже осужден.

– Что ты такое говоришь?

– А ты думаешь, что оказался бы здесь, кабы Магистры признали тебя невиновным? Приговор уже вынесен – просто тебе не сообщили.

– Чушь! – крикнул Баллас.

– Нет, – отозвался Герак. – Когда меня сюда вели, стражник назвал эту камеру пещерой Гатарикса. Ты читал священную книгу? Знаешь, кто такой Гатарикс? Моряк, который пытался убить Четверых. Разумеется, у него ничего не вышло. За свое преступление он был заключен в пещеру у подножия святой горы. Потом ему отрубили голову и прибили ее к Дубу Кары… Не обманывай себя. Ты разговаривал с Магистром?

– Да.

– Так вот: он решил, что ты виновен. Если бы Благие Магистры оправдали тебя – отпустили б на свободу тотчас же. Но ты здесь. Стало быть, обречен на смерть, как и я.

Баллас замолчал и молчал долго.

– Человек обречен лишь тогда, – наконец сказал он, – когда смирился со своей судьбой. А я не смирился. И не умру. Не на Дубе и не от рук церковников.

– Да неужели? И что же ты собираешься делать? Бежать? – В голосе Герака прозвучала горькая насмешка.

– Например, – отозвался Баллас.

Пройдясь по камере, он ощупью добрался до двери и толкнул ее. Разумеется, она не шевельнулась. Разумеется, Баллас этого и не ожидал. Просто он не мог сидеть сложа руки.

– Если хочешь жить, – сказал Баллас, – будешь делать все как я скажу.

– Бесполезно, – вздохнул Герак. – Какой смысл сражаться с судьбой, если смерть предрешена? Надо принять ее как можно более достойно – вот и все. У нас нет другого выхода…

Баллас почувствовал, как в нем вздымается ярость. Он широким шагом пересек камеру, подскочил к Гераку и сгреб его за грудки.

– Смерть не предрешена! – Баллас резко вздернул его на ноги. – Ты меня слышишь?

Герак вскрикнул и вцепился Балласу в запястье.