Шпион Его Величества - Валентин Егоров Страница 22

1

Посольский обоз из ста крытых возков, кибиток с пассажирами и телег с багажом и продуктами медленно тянулся по зимнику. Зима в этом году выдалась холодной и снежной. За стенами возков и кибиток стоял настоящий мороз под тридцать градусов, куда ни бросишь взгляд, повсюду были высокие сугробы снега. Чтобы в таком снегу пробить дорогу, накануне по этому тракту прошел полк драгун, который своим обозом и конями солдат утрамбовал снег и пробил полозную колею для наших кибиток и возков.

Этот полк драгун не только был проводником на нашем пути на Запад, к Балтийскому морю, но и нашей охраной, так как заранее распугивал братства разбойных людей большой дороги. В последнее время на наших дорогах развелась чертова куча беглых крестьян и солдат-дезертиров, причем все с топорами и рогатинами, которые ради пропитания грабят проезжих путников. Моим кабинет-гонцам и кабинет-курьерам совсем нельзя стало свободно по дорогам ездить, чтобы кого-либо из них не ограбили или даже не убили, в охрану солдат они начали требовать. Степка Чеботарев, мой кабинет-курьер, на это неоднократно жаловался, когда со срочной почтой отправлялся в столицу. Кому же будет приятно, когда тебя грабят, да еще убивают?!

Наши пращуры немцев и басурман отродясь не любили и не жаловали, вот и дорог к ним не строили, да и кто вообще в России дороги когда-либо строил? Зачем они нам нужны, когда сидишь себе в какой-либо глухомани и слушаешь, как волки воют за околицей и пытаются в хлев твоей избы забраться, домашнюю скотину вырезать и ею полакомиться. Красота, да и только!

А эти немцы проклятые все покоя не знают, куда-то торопятся, хотят большой торговлей заниматься, продать в России свои товары и на полученные от продажи деньги закупить русские товары, а затем эти русские товары продать на своей родине, набив большими деньгами свою мошну. Вот немецкие купцы и гоняли к нам по зимам громадные возы с товарами из серебра и золота, жемчуга и драгоценных камней, дорогих тканей, оружия, пороха, цветных металлов, экзотических продуктов, а также вина, сахара, специй и красителей для тканей. Неменьшие возы с пушниной, воском, медом, пенькой, юфтью, льном, смолой, строевым лесом, дегтем, парусным полотном, кожей и зерном они вывозили в свои страны. И эта перегонка обозов туда и сюда с товарами могла производиться только по зимним дорогам, по зимникам, так как летом проехать в Московию было абсолютно невозможно. Дорог в Россию совсем не было, а пробраться через болота и по лесным пущам ни один нормальный человек, какой бы он ни был национальности, был не в состоянии.

Вместо того чтобы хотя бы один раз пробить хороший тракт, чтобы им было бы возможно вдругорядь пользоваться и зимой, и летом, хитрая немчура, чтобы не тратиться, ездила к нам, в Россию, только по зимникам. Зимой там, где проходил хотя бы один воз на полозьях, обязательно пройдет второй, третий… сколько угодно возов купеческого обоза. Вот и приходилось нашим мужикам в глухих деревнях и селах, вместо того чтобы зимами по избам спать и детей строгать, брать в руки топоры и рогатины, чтобы с ними в руках таможенные посты ставить и с этих немецких купчиков таможенную пошлину собирать.

Личность немецких купчиков трогать и обозы полностью грабить было тоже нельзя! Если до ушей Петра Алексеевича доходила весть о том, что разграблен какой-то немчурин обоз, а купец, басурман проклятый, случайно убит крестьянской рогатиной, то он обязательно полк драгун на расправу с мирными крестьянами пошлет. Царские драгуны деревеньку, откуда приходили грабители с большой дороги, вместе с женщинами и детьми выжигали до основания, никого не щадя, а пойманных крестьян-разбойников развешивали по соснам и по елям, на радость лесному воронью.

Я с большим удовольствием перевернулся на другой бок, левая сторона тела слишком перегрелась, надо было немного повысить температуру другого своего бока, подогреть его у этой серебряной жаровни с такими прекрасными горячими угольками, продолжая одновременно размышлять о грабежах и убийствах на больших русских трактах. Эти убийства как таковые меня особо не волновали, я больше переживал из-за сожженных по приказу моего государя крестьянских женщин и детей.

Мне было до слез их жалко, ведь, отдавая свой приказ о наказании разбойников, Петр Алексеевич никогда не приказывал жечь женщин и детей. Но эти проклятые майоры, командиры драгунских полков карателей, следовали примеру некоего майора Андрея Андреевича Ушакова. А тот в свое время, наказывая жителей одной крестьянской деревеньки, перестарался и прямо на глазах у пойманных и связанных дорожных грабителей сжег их детей и женок. После чего развесил на деревьях вниз головами плачущих крестьян-разбойников. За этот каннибальский поступок Петр Алексеевич этого майора сделал своим личным палачом, катом. С тех пор Ушаков занимался делами, которые не мог себе позволить ни один нормальный человек. Пару раз мне приходилось с ним встречаться и разговаривать по некоторым вопросам не для широкого общественного внимания, нехорошим был он человеком, ненавидел все человеческое.

Но я этого майора Ушакова всей душой ненавидел токмо из-за того, что он со временем стал заместителем Петра Андреевича Толстого по тайной канцелярии.

Тем временем возки, санные повозки и кибитки посольского государева обоза, переваливаясь с боку на бок, едва ползли по пробитой драгунами дороге не потому, что наши лошади утомились или были слабыми. Лошадки-то были русскими и весьма выносливыми, могли бы эти кибитки и возки тянуть куда более быстрым шагом. Да все дело заключалось в том, что и зимой в наших российских пустошных болотах на западе державы хорошего и наезженного тракта никогда не бывало и не будет.