Соули. Девушка из грез - Анна Гаврилова Страница 22

Желание тетушки быть похороненной именно в саркофаге тоже удивление вызвало, но отец и это выполнил. Как и требование установить саркофаг в центре кладбища. И вот теперь…

– Соули! – требовательно воскликнул призрак. – Соули, не смей отвлекаться!

Вздрогнула, втянула голову в плечи.

А? Что? Она что-то еще сказала?

– Бесстыдница! – Белесая тетушка Тьяна угрожающе потрясла кулаком. – Самая главная бесстыдница! Ладно они, дуры малолетние, но ты-то, ты! Куда смотрела? Как додумалась?! Позорище!

Я густо покраснела и опустила глаза.

– На меня смотри! – рявкнула тетка. – Ишь! Как с мужиками по ночам блудить, так смелая, а как правду о себе услышать, так скромная! И ладно бы мужики приличные, а то ж… Тьфу, а не мужики!

– Вообще-то мужик был один, – промямлила Мила.

– Молчать! – взревела тетушка Тьяна. – Я лучше знаю! – И, снова обращаясь ко мне, продолжила: – Ишь! Выискала! Франтик в дорогом камзольчике! Маг, чтоб ему пусто было! Он саркофаг твоей любимой тетушки осквернил, изгадил, а ты ему улыбочки и поцелуйчики! И глазки вовсю строила!

– Что? – дружно протянули близняшки.

– Не было такого! – выпалила я.

– Да неужели? – взвизгнул призрак. – Думаешь, тетушка слепая? Думаешь, она ничего не видела? Да он тебя в темноте всю ощупал!

Я даже вскочила от возмущения:

– Неправда!

– Тетушка видела, – уверенно отчеканила зараза старая, гордо вздернула подбородок. – И тетушке, в отличие от тебя, врать незачем!

В спальне повисла недобрая тишина.

– Соули, – в голосе Лины звучали грозовые нотки, – это правда?

– Нет!

– Соули, не ври нам, – подключилась старшенькая. В ее руках как-то незаметно оказалась подушка. – Скажи, щупал или нет.

– Нет! – делая шаг в сторону, повторила я. – Не щупал!

– А если подумать? – продолжала наседать Лина.

– Хорошо подумать! – поддержала Мила и поудобнее перехватила подушку.

Я неосознанно сделала еще шаг и застыла. О Богиня! Да они же ревнуют!

Тут же вспомнилась встреча в гостинице, на щеки прыгнул предательский румянец. О Богиня! Если сестры узнают, почему Райлен приехал в наше захолустье, они мне такую жизнь устроят – умертвиям завидовать начну.

– Глядите-ка, засмущалась… – противно протянула тетушка. – А раз смущается, значит…

Договорить старой интриганке не позволила – рыкнула:

– Девочки, прекратите немедленно! Вы разве не понимаете? Она пытается нас поссорить!

– Зачем это мне? – Голос призрака прозвучал так невинно, что меня передернуло.

– Понятия не имею, но если вы не замолчите…

А в этот раз договорить не дали мне… Сперва раздался требовательный стук в дверь, а потом в спальню заглянула мамулечка.

– Почему не спите? – строго спросила родительница. – Ну-ка! Быстро по постелям!

Сказала и решительно двинулась ко второму светильнику.

– Нет! – слаженно пискнули мы, но мама и слушать не стала. Спальня погрузилась во тьму.

Нервно сглотнув, я скосила взгляд на белесую фигуру. Она не пряталась, стояла чуть ли не посередине комнаты. И хотя лицо было едва различимо, злорадную ухмылку я заметила.

Ну да, мы теперь беззащитны, как новорожденные котята. И так как тетушка по наши души явилась, никто, кроме нас, ее не видит и не слышит. Видать, для того и ссорила, чтобы расшумелись и ненужное внимание привлекли, чтобы кто-нибудь пришел и загнал в кровати. И свет, разумеется, потушил.

– Мам… – позвала тихо-тихо.

– Только попробуй! – усмехнулась тетушка Тьяна.

Я вздрогнула, а близняшки, которые по-прежнему восседали на кровати Лины, взвизгнули.

– Что? – недовольно позвала мама, а призрак тем временем продолжал:

– Выдашь меня, я Далире покажусь и все-все про ваши прогулки с мужиками расскажу. И про тролля тоже.

О Богиня!

– Девочки? Соули?

– Все… все в порядке, – пробормотала Мила.

– Мы просто заболтались, – поддержала Лина.

– А почему у тебя голос дрожит?

– Да так, – отозвалась младшенькая, встала и поплелась к соседней кровати. Мила нехотя последовала за ней. Ну и мне пришлось нырнуть под одеяло…

Убедившись, что все легли, мама фыркнула и вышла. Дверь в коридор закрылась, и последний лучик света, который из этого самого коридора отсвечивал, погас.

– А вот теперь поговорим серьезно! – злорадно протянула тетушка.

И началось…

Увы, подскочить к светильнику, который располагался довольно близко, я не могла – оцепенела от ужаса. Оцепенение, разумеется, непростым было – его тетушка Тьяна наслала. Именно за такие выкрутасы призраков и не любят.

С близняшками, разумеется, то же самое случилось, и даже кровь оборотней от жуткой потусторонней магии не защитила.

Пришлось лежать смирно и слушать, слушать, слушать…

Нет, тетушка Тьяна говорила правильные вещи – про этикет, про достойное и недостойное поведение, про репутацию девицы и семьи, про неприязнь молодых людей к доступным и интерес к недоступным. Вот только до сознания ее слова почти не доходили – не могли пробить корку ужаса, который сама же и наслала.

Когда ночной мрак сменила предрассветная серость, стало полегче. Призрак ослаб, его магия – тоже. Я даже смогла перевернуться на бок и заглянуть в грустные желтые глаза Милы – она лежала ближе, ко мне лицом.

А потом наступил долгожданный рассвет, и тетушка Тьяна исчезла, предупредив, что, если учует в доме мага, то опять-таки все про наши приключения на кладбище расскажет. В том, что тетка действительно успеет, никто не сомневался: призраки – существа шустрые.

– Что делать будем? – жалобно пропищала Лина.

Я тяжело вздохнула и призналась:

– Есть одна идея, но… мне она совсем не нравится. Вернее совсем-совсем не нравится.

Из дремы вырвал счастливый возглас Милы:

– Все! Написали!

Я нехотя открыла глаза и вытянула шею, чтобы увидеть, как Лина схватила со стола лист и старательно подула, желая скорее осушить чернила. Промокашкой младшенькая не пользовалась никогда.

В кабинете отца, куда мы перебрались сразу после завтрака, витал аромат розмарина. На фоне строгой мебели и забитых книгами шкафов близняшки смотрелись странно – как будто серьезней, взрослей. Домашние серые платья и белые фартуки тоже придавали степенности, впрочем… хитринки в глазах эти иллюзии сметали.

– Давай. – Я протянула руку. Девчонки сочиняли записку так долго, что я почти забыла, кому она предназначалась.