Заглянуть в пустоту - Ира Берсет Страница 21

— Мне посоветовали Вас, — неуверенно начал Марк Николаевич, — он и сам не понимал, почему её светло-карие глаза смущают и дезориентируют его. Замешательство длилось несколько секунд, но этого хватило, чтобы испортить запланированную им игру.

— Кто посоветовал? — Войт уловил в интонации нотки недоверия.

— Это неважно. Сказали — Вы лучшая в проблемах, связанных с агрессией, патологической завистью, раздвоением личности…

— Можете не продолжать, — перебила его психолог. — Знаете, а давайте начнём наше общение сначала. Представим, что Вы только что вошли в эту дверь, поздоровались и… — её медовые глаза сканировали мужчину, — поведали мне истинную причину своего визита.

Марк Николаевич еле заметно улыбнулся, изо всех сил стараясь спрятать своё смущение. Оставалось одно: чтобы заслужить её доверие, нужно было сдаваться.

— Или Вы очень проницательный человек, или я — плохой актёр.

— Вы человек, которому что-то от меня нужно. И это что-то абсолютно не связано с Вашим душевным состоянием. Нервная система у вас сильная, уравновешенная, инертная.

— Даже так, — Войт откинулся на спинку кресла и, обхватив рукой небритый подбородок, сжал его. — Тогда, может, скажете, почему я здесь.

— Хотите, чтобы я говорила, пока Вы будете искать новые возможные варианты Вашего визита? — женщина улыбнулась и встала. Заметив удивление в глазах посетителя, она добавила, — почесывание подбородка — жест, говорящий о том, что человеку нужно подумать. — Она прошла к окну, вернулась и остановилась перед гостем.

— Что ж, — внешне мужчина был совершенно спокоен, — тогда Ваше хождение по комнате — попытка разрешить проблему или принять определённое решение.

Взгляд психолога оживился, сверкнув огоньком интереса, но вслух она тихо произнесла:

— Быть может.

— Нет, это абсолютно точно. Во всяком случае, так это определяет НЛП. Вы присаживайтесь, доктор. В ногах правды нет.

— Тогда, может, Вы мне её поведаете? И, наконец, покажете своё полицейское удостоверение.

— Почему Вы так подумали? — удивился Марк Николаевич.

— У вас оценивающий ищущий взгляд, уверенные жесты, привычка брать ситуацию под контроль. И застёгнутая на все пуговицы рубашка — привычка быть в форме.

— Ловко, но всё же не на сто процентов! — засмеялся Войт. — Особенно о рубашке точно подмечено — долгая армейская служба. Но я не из полиции, хотя действительно ищу одного человека. Это один из Ваших пациентов. Вернее, одна. Виктория Валерьевна Януш.

Татьяна Анатольевна опустила глаза и слегка приподняла левую бровь:

— А Вы уверены, что это моя клиентка?

— Да, уверен. И Вы тоже.

— В любом случае, я не могу давать информацию о своих пациентах.

— Даже если они причастны к убийству? — голос Войта стал твёрдым и звучал, как обвинение.

— Есть доказательства? — психолог была неизменно спокойна. — Тогда где же полиция, ордер, повестка, наконец? Всё, что полагается в таких случаях. Кроме Вашего имени и упоминания об армии, я о Вас ничего не знаю.

Марк Николаевич кисло улыбнулся и покачал головой:

— Вот так у нас всегда: один покрывает другого. Я же вижу, что имя Виктории Януш Вас заставило волноваться. Хотя, не скрою, держитесь Вы отменно. Получается, есть что-то такое, что Вас беспокоит. Я ведь прав?

— Я Вам ещё раз повторяю — я Вас не знаю, поэтому считаю, что нам лучше закончить эту беседу. Мне нужно подготовиться к приходу следующего клиента.

— Не нужно. Потому что на сегодня, кроме меня, у Вас никого больше нет. Журнал посещений на столе Вашего секретаря был открыт, и я нечаянно… — он серьёзно посмотрел на женщину, — я повторюсь, нечаянно увидел расписание.

— Я очень устала! Такая фраза вас устроит? Теперь Вы покинете кабинет?

— Да, покину, но только после того, как Вы меня выслушаете. Раз по-другому не получается, я расскажу о себе и о деле, которое меня привело сюда. Это и будет мой первый терапевтический сеанс, за который я заплачу. Если я правильно понимаю, в таком случае я, как и другие ваши пациенты, буду пользоваться статусом конфиденциальности. — Мужчина вопросительно посмотрел на психолога.

— Правильно понимаете. Ладно, начнём ещё раз всё сначала. Итак, я Вас слушаю, — это был тот случай, когда профессиональное любопытство полностью совпало с женским. После последнего визита Виктории Татьяна Анатольевна долго размышляла и анализировала их разговор. Он не давал ей покоя, особенна последняя фраза — практически признание в убийстве. И вот теперь приходит этот человек, который интересуется Викторией и её душевным состоянием. Значит, дым всё же есть, теперь хотелось бы узнать, был ли огонь.

— Я работаю у одного влиятельного человека. Мне не хотелось бы называть его имя, думаю, Вы меня поймёте. Четыре месяца назад у него скончалась жена. Умерла болезненно и скоропостижно. Врачи поставили диагноз — почечная недостаточность. Это то, что я в состоянии произнести, само же заключение звучит несколько иначе. И всех это устроило, но… — он сделал паузу.

— Но только не Вас, — предположила психолог, внимательно следя за рассказчиком.

— Да, — выдохнул он. — Что-то во всём этом есть неправильное, странное. Но, видимо, только для меня. Месяц назад произошло одно событие, которое напомнило мне о моих сомнениях. Я поделился ими с шефом, мужем пострадавшей, но он меня упрекнул в паранойе и отправил в краткосрочный отпуск. В общем, я отдал кровь покойной на анализ очень компетентному человеку. Не буду углубляться в медицинские формулировки и разъяснения. Скажу одно — её отравили. Умело, со знанием дела. Яд вызвал смертельную болезнь почек.

— Вы сказали Вашему влиятельному человеку об этом? — в голосе Татьяны Анатольевны сквозила ирония.

— Нет. Вы первая, кому я это рассказываю. У него новое увлечение, поэтому шефу сейчас не до этого.

— Виктория? — голос психолога дрогнул.

— Нет. Увлечение много моложе, — ирония перекочевала в голос мужчины.

— Хорошо. Но почему Виктория Януш? Каков мотив?

— С Вами приятно разговаривать, — отметил Войт и задержал взгляд на губах женщины, немного влажных и поблёскивающих от прикосновения света. Замешательство длилось несколько секунд. Марк Николаевич тряхнул головой, кашлянул, перевёл взгляд на свои руки, скрещенные в замок, и заговорил твёрдо и быстро, — мотив — зависть. Если хотите, патологическая. Она спала с мужем пострадавшей и всеми силами старалась, чтобы та об этом узнала. Но Лариса была умной женщиной. Она знала, но скрывала это, делая вид, что счастлива в браке. Это разжигало в подруге чувство зависти с еще большей силой.

— Да… — тихо выдохнула психолог. — А Вам не кажется, что этого маловато для мотива?

— Тогда скажите мне, зачем она пришла к Вам?

— Её проблема родом из детства. Нарушение физических и эмоциональных границ как следствие насилия, в результате которого травматический опыт хронифицируется. Это влечет за собой нарушение отношений с собственным телом, а это не только изменение позитивного отношения к нему, но и искажение телесной экспрессии. И все же главным следствием её детской эмоциональной травмы я считаю утрату базового доверия к себе и миру, препятствующую формированию психотерапевтического альянса.