Лес великого страха - Мария Гинзбург Страница 21

Он смотрел, как высокий Еж в зеленом мундире Серебряных Медведей накладывает на тетиву своего лука следующую стрелу. Лук партизана странно блестел, будто был сделан не из тиса или можжевельника, а из стали. Вдруг Равенн понял, что это не лук, а нестерпимо сверкающие на солнце позолоченные купола – четыре маленьких и один, самый крупный, в центре. На его шпиле красовались крест и полумесяц. Наемник вспомнил, где он уже видел похожую эмблему – над Храмом Красной Змеи в Келенборносте. Нет, над храмом была змея, обвивающая чашу…

Бедро взорвалось болью, эхом ему откликнулось развороченное плечо.

Последнее, что увидел Равенн, была боевая ведьма, с которой он закрутил в Келенборносте романчик, а потом еле унес ноги. Карина спала на траве, завернувшись в желто-зеленый плащ.

Ящер услышал просьбу наемника – пятая стрела вошла точнехонько в левый глаз Равенна, хотя Тавартэр целил в шею.

Перед глазами Карины мелькнула зеленая рубаха Ринке. Ведьма ткнулась носом в черничник и только тогда поняла, что сидх уронил ее на колени и прижимает к земле. Карина отняла лицо от травы. Мандреченка потянула меч из ножен, но его, как назло, заклинило. Все вокруг потемнело. Из земли с треском выросли мохнатые черные колья. Ведьма подняла глаза и увидела в трех аршинах от своего лица огромный волосатый бурдюк, весь в морщинах и складках. В следующий миг она поняла, что это брюхо гигантского паука, и ее чуть не вырвало. Чуть левее головы Ринке виднелось блестящее от яда жало, изогнутое, как сюркистанский ятаган, и почти такого же размера. Карина наконец вытащила меч и замахнулась, но Ринке перехватил ее руку.

– Не надо, – сказал сидх. – Все уже кончено.

Ведьма увидела, что копье Ринке упирается в хитиновую грудину паука. Вокруг наконечника расплывалось алое пятно. Сидх выдернул копье.

– Как ты убил его? – спросила Карина. – Может, покажешь его слабое место и мне? В заклинании говорилось о том, что если умру я, умрешь и ты; ну, а как ты умрешь первым и я останусь одна в твоем лесу?

Ринке ничего не сказал, но на четвереньках пробрался к голове паука и поманил Карину рукой. Ведьма подползла к нему.

– Видишь это пятно? – спросил сидх, указывая на алый круг на груди паука.

Карина кивнула. Сейчас, вблизи, она поняла, что это не кровь чудовища. Круг был слишком ровным. Он напоминал огромную пуговицу на черном фраке. Слева от алого круга Карина заметила синюю и зеленую пуговку поменьше, а справа – желтую и оранжевую.

– Если попасть по красному, паук замрет, – сказал Ринке. – Минут на двадцать. Вполне хватит, чтобы убраться так далеко, чтобы он нас не почуял и не смог догнать.

Мандреченка задумчиво посмотрела на часы на запястье сидха, потом на остальные «пуговицы» на брюхе паука и спросила:

– А эти разноцветные кружочки?

Ринке одобрительно улыбнулся. Подняв копье, он коснулся синей вставки на хитиновой кольчуге паука. Три левые задние левые лапы чудовища, которые Карина поначалу приняла за колья, поднялись, зависли в воздухе. Ведьма моргнула.

– Через две минуты они опустятся сами, – сообщил Ринке и ткнул в зеленое пятно.

За спиной Карины что-то стукнулось об мох. Мандреченка вздрогнула, обернулась – хотя вертеться в замкнутом пространстве было ох как неудобно – и увидела, как раздвинулись огромные жвалы на безвольно склоненной голове.

– Желтое пятно поднимает правые ноги, – сказал сидх. – А оранжевое убирает жало. Но чтобы попасть по ним, нужен некоторый навык. Так что я бы тебе советовал всегда бить в красное.

– Я поняла, – пробормотала Карина.

Ринке улыбнулся и спросил:

– Тебе все еще нравится мой лес?

– Вот уж не знаю почему, но он мне больше напоминает давно не стриженный парк, – задумчиво ответила мандреченка. – А эти пауки – словно игрушки какого-то великана. Он разбросал их здесь и забыл…

Ринке уважительно хмыкнул и сказал:

– Этого великана звали Аулэ, он был нашим богом ремесел… Ты права. Они с Мелькором создали гоблинов, троллей и пауков. Но Аулэ не забыл о своих детях, а погиб. Мы поклялись, что будем присматривать за ними.

– Понятно, – произнесла ведьма и добавила задумчиво: – А ведь ты спас мне жизнь. Когда между Мандрой и Лихим Лесом будет мир, приезжай ко мне в гости, можешь вместе с Вилли. Я обычно зимую в станице Пламенной. Погуляем по нашему лесу. На медведя сходим, из берлоги поднимем… Не подумай, что я хвастаюсь, но все же наши медведи побольше ваших пауков будут.

Сидх улыбнулся, чуть наклонил голову. Этот церемонный жест под брюхом едва не сожравшего их паука, в дебрях Лихого Леса должен был смотреться смешно – но у Ринке это получилось очень естественно.

– Почту за честь, – ответил он. – Нам пора идти.

Сидх ловко вылез из-под паука. Ведьма последовала за Ринке. Взглянув на чудовище со стороны, мандреченка почувствовала противную слабость в коленках. Лапы паука были длиной почти с нее саму, а тело чудовища по размеру превосходило двух лошадей.

– Сейчас выберемся на просеку, там будет безопаснее, – угадав ее мысли, сказал Ринке и положил копье на плечо. – Звери ее обходят, по старой памяти.

Вода в ванне казалась зеленой от добавленной в нее соли.

– Посидеть с тобой, пока ты купаешься? – предложил Искандер.

– Боишься, что я вскрою себе вены? – спросил Крон.

– Есть немного, – признался император.

– Не бойся.

Искандер вышел из ванной и притворил за собой дверь. Императорские покои, как и вся восточная часть дворца, были построены еще Владимиром Солнце. Они сразу не понравились Искандеру из-за своей пышной отделки и росписи на стенах, изображавшей славные деяния Тайнеридов, к которым нынешний император Мандры не имел никакого отношения. Едва въехав, император приказал сбить лепнину и побелить стены. Во дворце Тайнеридов императору больше всего нравились покои княжича Алексея – маленькие и уютные. Но их Искандер отдал Крону. А эти покои подавляли Искандера своими размерами. Для того, чтобы пересечь спальню, императору надо было сделать не меньше тридцати шагов. Для человека, который провел большую часть своей жизни в походной палатке, такая спальня была слишком велика. Хотя род Гургенидов, из которого происходил император, считался не самым последним среди знатных семей Мандры, таких огромных покоев не было даже в их родовом гнезде, крепости Аль-Шассин. Сам Искандер бывал в Аль-Шассин всего один раз, на похоронах деда. Ибрагим ибн Всеволод преставился, когда будущему императору Мандры едва исполнилось пять лет. Искандер вынес из той поездки весьма неприятные воспоминания, но не печаль о дедушке, которого почти не знал. Маленький мальчик потерялся в пиршественном зале, когда нянька улизнула в сад на свидание с местным конюхом. Так что если бы не вопрос престижа, Искандер никогда бы не поселился здесь.

Он устроился в кресле у окна, взял со стола колокольчик и позвонил.