Война ротмистра Тоота - Владимир Свержин Страница 21

— Все сюда! — закричал кто-то поблизости. Лес наполнился топотом. К месту драки, судя по звуку, бежало не менее двадцати человек.

— Ах, вот как! Массаракш! — Тоот расстегнул кобуру, достал пистолет, звучно дослал патрон в патронник.

Лесорубы шли со всех сторон: не скрываясь, переговариваясь и обсуждая, как лучше расправиться с пособником хонтийских шпионов. И вдруг всё стихло. В первое мгновение ротмистр не мог понять, что происходит, но тут быстрая тень скользнула мимо него. Он увидел, как на мягких лапах к лежащим в траве телам крадётся Дрым.

Упырь сел, облизнулся и начал медленно переводить взгляд из стороны в сторону. Атр почувствовал, что тишина стала необычной, какой-то звенящей. Точно где-то далеко зацепили струну. Затем струна лопнула. Безмолвие взорвалось нестройными удаляющимися криками ужаса. А ближайший к Тооту лесоруб, уже присмотренный им в качестве первой жертвы, вдруг странно задёргался, взвыл, выхватил что-то из чехла на ремне и с размаху бросил в сторону Дрыма. «Граната!» — догадался ротмистр, и точно пружина выбросила его вперед. Роняя пистолет, он скорее почувствовал, чем увидел брошенный предмет, схватил его в воздухе, упал, резко поднявшись, отбросил в сторону и снова, как в школе субалтернов, рухнул наземь, закрывая голову руками. Офицер лежал так две секунды, пять, семь — взрыва не было.

«Граната тяжелее по форме, — вспомнилось ему утверждение начальника школы бригадира Дрыма. — Нет, точно не граната. Слишком лёгкая». Тоот услышал печальный вздох, характерный звук почёсывания и оторвал лицо от сухих прошлогодних листьев. Упырь, задрав лапу, безжалостно расправлялся с одолевавшими его лесными блохами.

— Дрым! Глупая ты животина! — обрадованно выругался Тоот, садясь рядом. — А если бы это действительно была граната?

Упырь расширил глаза, как показалось Тооту, насмешливо и, перестав чесаться, подвинул к ротмистру небольшую коробочку.

— Это что? Впрочем, кого я спрашиваю?

Ротмистр сунул дрымову находку в карман, нащупал висевший на темляке пистолет, вернул его в кобуру и, поднявшись на ноги, позвал:

— Энц Дэнн, где вы?

— Эй вы там, всем стоять! — послышался вдалеке крик Вала Граса. — Энц ротмистр, у вас всё нормально?

— Вы целы? — вторил словам механика-водителя нежный голос Юны.

— Я — да. А энц Дэнн, похоже, нет. Дрым, ты знаешь, где он?

Упырь молча поднялся и пошёл вперёд, не оглядываясь, следует ли за ним кто-нибудь. Гай Дэнн лежал возле свежего пенька, уткнувшись в мох лицом.

— Дышит. — Ротмистр подозвал Граса: — А ну-ка помоги.

— Там ещё двое лежат, — бросаясь к отцу, сообщила Юна.

— Я знаю.

— Им надо помочь.

— Зачем?

— Им больно, очень больно. У одного лицо всё в крови.

— Ну и что?

— Энц ротмистр, может, пристрелить их? — хлопая ладонью по карабину, поинтересовался Грас.

— Как пристрелить?! — всплеснула руками Юна.

— За нападение на офицера Легиона им полагается не менее пяти лет перевоспитания на Голубой Змее, — безучастно пояснил Тоот. — Если учесть, что преступление было совершено группой лиц по предварительному сговору — то это уже семь лет на Территориях. Семь лет на Территориях не прожил ещё никто. Впрочем, и пять тоже. Так что быстрая смерть от пули для них предпочтительнее судебного приговора.

— Но так нельзя!

— Нельзя так нельзя, — отмахнулся Тоот. — Пусть себе валяются. Оклемаются — их счастье, нет — не мое дело.

Он оглянулся:

— Где Дрым?

— Только что здесь был. Пропал, — удивлённо констатировал вахмистр. — Вот же тварюка! Одно слово — упырь.

Флакон нюхательной соли быстро привёл Гая Дэна в чувство.

— Эк они меня шарахнули! — дотрагиваясь до выпуклой шишки на затылке, простонал он. — Я только подбежать и успел.

— А зачем было торопиться? — пожурил Тоот. — Вместе бы пошли, во всём разобрались.

— Да куда же разобрались? — морщась от приложенной холодной примочки, процедил отец Юны. — По всему городу и днем и ночью деревья валят. И что ж придумали…

— …что на лиственных деревьях плодятся хонтийские шпионы, а на хвойных — пандейские, — процитировал услышанное вчера утром ротмистр.

— Вот-вот!

— Действительно чушь!

— Говорят, это лично мэр придумал. Хотя какой он мэр — недомэрок! Когда хонтийцев выбили, власти в городе не было. Этот мошенник до войны в три скорлупки простаков обирал, ну а в оккупации при хонтийцах и мануфактурой и продовольствием втридорога приторговывал. И нажился, клоп вонючий. А потом он кому-то наверху денег откатил, вот его временно мэром и назначили. Да так про «временно» и забыли. — Гай Дэнн тоскливо вздохнул. — Красивый был когда-то наш город…

— Помню, — согласился Тоот. — Я одного не пойму. Ну, предположим, выжил из ума некий кровосос на почве регулярного потребления человеческой крови. Но что же остальные-то? Не видят?

— Историк, не глупый ты вроде парень, в жизни повидал всякого, а такие вопросы задаёшь! Я же сказал, там — среди Неизвестных Отцов — его кто-то очень поддерживает.

— Ты не заговаривайся. Не трогай Неизвестных Отцов. Они страну от гибели спасли. То, что мы с тобой сейчас живы, — их заслуга. Это мудрейшие, честнейшие из всего народа!

— А твоей заслуги, стало быть, нет? — скривился отец Юны. — Ты, выходит, крест свой под лавкой нашёл? А в войну по тылам отъедался и в перинах окапывался? Или нет?

— Не отъедался! Но что я без них? — буркнул ротмистр.

Ему захотелось сменить тему, а лучше — уйти, хлопнув дверью. В груди поднималась волна праведного гнева, о подобных разговорах следовало немедленно сообщить в Департамент общественного здоровья, чтобы зараза крамолы и сомнения не ширилась и не губила невежд, поверивших в обольстительные словеса. Но Тооту представился свой кабинет в комендатуре укрепрайона, Гай Дэнн в грязно-серой форме воспитуемого, дожидающийся распределения по секциям. И Юна. Атр сжал кулаки. «Юну тоже заберут. Она учительница. Стало быть, на своих уроках развращает неверием и вражеской пропагандой неокрепшие умы своих учеников». От этой картины у ротмистра меж лопаток пополз неприятный холодок.

— Энц Дэнн, — наклоняясь к уху Гая, прошептал легионер, — будем считать, что после тяжёлого удара по голове у вас кратковременно помутился рассудок и я не слышал того, что я только что услышал. Или вам не терпится сравнить, чем хонтийский лагерь военнопленных отличается от наших зон перевоспитания?

— А кто нас выдаст? — упрямо набычился отец Юны. — Ты, что ли?

Тоот молча отстранился, сдерживаясь, чтобы с размаху не врезать по этой наглой ухмылке. Чтобы отвлечься, Тоот достал из кармана трофейную «гранату». Странная вещица: в жестяной коробке пара кнопок, тумблер, какая-то присоска…