Нечисть, нежить, нелюдь - Аня Сокол Страница 20

— Не заряжал бы ты игрушку, — попенял Рион стрелку, но тот упрямо вставил болт в ложе.

— Как думаешь, смирт жертвы приносил и с нечистью поладил или ваш Эол дал своему слуге особое разрешение покидать зачарованные места независимо от степени вложенной в заклинания магии? — иронично спросил меня Вит.

Наконец-то я поняла, что не давало покоя с того момента, как мы, слушая болтовню Казума, вошли в дом Пелагеи. Дом, где жил смирт, когда возвращался в Волотки… Ключевое слово «возвращался». Теир мог сходить с заклинания «единого пути», мог уходить к капищу и возвращаться.

— Постойте, — выкрикнул догнавший нас в дверях Рион. — Вы хотите сказать, что смирт…

Не договорив, чаровник нахмурился.

— Смотри-ка, парень растет не по дням, а по часам, — хмыкнул чернокнижник и уже для меня серьезно добавил: — Спина чешется. Чешется так, что хочется развернуться и зарычать.

Вместо того чтобы успокоить, его слова напугали меня еще больше. Слишком лично прозвучало признание, слишком интимно, словно только я одна могла понять смысл этих слов.

Рычать пока не хотелось, и я очень надеялась, что никогда больше не захочется. Лучше уж на самом деле убежать в лес. И там обосноваться, свить гнездо на дереве или выкопать землянку, а еще требовать со случайных путников дань грибами, ягодами и берестой… Эол, опять чушь из детских сказок лезет в голову!

Тело лудильщика лежало там, где его оставили, и вроде бы никуда не торопилось убегать. По моему мнению, стоило прикопать его еще пару дней назад. Ледник ледником, а запашок в подвале, где некогда хранили припасы, стоял знатный.

Не знаю, что хотел увидеть Вит. Мне тело пожилого мужчины, лежащее на лавке, не показалось особо интересным. Все части на месте. Седые растрепанные волосы, синюшная кожа и глаза, которые никак не хотели закрываться…

Я отвернулась, когда чернокнижник открыл покойнику рот и с живейшим любопытством заглянул туда. Рион с восторгом присоединился, правда, заинтересовался отнюдь не внутренним устройством, а, скорее, внешним, и стал водить руками над телом. Стрелок снова начал разглядывать арбалет, и Казум отступил от Михея на пару шагов.

— Не могу понять, от чего он умер? — нахмурился Рион. — Очень похоже на…

Он не договорил, но я поняла и так. С самого утра этими совпадениями кто-то просто тыкал нам в глаза, а мы, словно слепые котята, отказывается замечать очевидное.

В Хотьках тоже погибали люди, и тоже неизвестно, от чего, вроде бы от пьянства, но… Но совершенно точно не от него.

В селе Михея люди гибли с интервалом в день, а здесь от первой смерти до второй, судя по запаху, прошло не меньше пяти. Значит, либо лудильщик и правда почил сам, и парни зря заглядывали ему в рот, либо для… (тут самое время спросить — для чего?) промежуток не важен.

Что еще общего у этих деревень? Лиска. Имя заставило меня поежиться. А может, это от холода, царящего здесь. Чернокнижник и чаровник продолжали возиться с трупом и еще ни разу не поцапались. Трупы, они такие, объединяющие, это не я, это наш гробовщик сказал, когда на похоронах старого гончара помирились его жена и гулящая девка, которая тоже не отказалась бы от вдовьего платка и, вполне возможно, даже имела на него некоторое право.

Вит перевернул труп и задрал рубашку. Я, не говоря ни слова, вышла. Покойники меня не пугали, во всяком случае смирно лежащие на лавках и терпеливо дожидающиеся погребения. Но смотреть на деловитые движения вирийца было неприятно. Хотя чернокнижник никогда не притворялся служителем Эола.

Поднялся ветер, и волосы растрепались еще больше, косу я не переплетала дня два, и, надо сказать, выглядела она не лучшим образом, но это подождет. Все подождет — и мятая одежда, и волосы, и даже голод. Эол, как же хочется есть!

Все подождет, кроме взгляда в спину и предчувствия беды.

Я подобрала прутик и, немного подумав, села в пыль у дороги. Из дома прачки доносились голоса. Я начертила на земле круг.

Это Хотьки, рядом река, лес, домик травницы — к кружку добавилось несколько линий. Первую жертву нашли на опушке — я поставила точку. Вторую — кажется, мужчину, звали Асин — обнаружили на берегу. Последнюю, бабку — на дороге. Три жертвы — три точки. Я посмотрела на собственные каракули, наклонила голову и соединила точки линиями. Любопытно…

Кружок деревни, словно круглое слуховое окно, оказался внутри треугольного чердачного фасада.

Теперь Волотки — рядом я нарисовала овал. Совсем другая застройка, улочки вытянутые. Первая точка — лудильщика нашли рядом с кузней на юго-западе, вторая — Игнара-пьяница почила на северной околице. Если уж искать дальнейшее сходство, то скоро будет еще одна жертва. Или не будет, если я рехнулась после ритуала покаяния. Вон снова в лес потянуло…

Но если пойти на поводу у своего воображения, то третью жертву, чтобы получился такой же красивый рисунок, как в Хотьках, нужно принести на юго-востоке. И еще колодец. В селе Михея центром этого безобразия был колодец, значит, и здесь должно иметься что-то подобное. Или не должно? Что я вообще знаю о магии?

Что там плел Рион о магических каналах и отражениях? Я не очень прислушивалась, что-то про зеркало-ключ и колодец-замок, про канал, по которому в наш мир явно приползет что-то очень нехорошее. И голодное. Почти как я. Меня тогда больше интересовало то, что все живы, обет мага выполнен и нам можно уехать из этих несчастных Хотьков. Да и потом, маги в Велиже обещали разобраться. Вот вам, разобрались.

— Что это? — тихо спросили из-за спины. — Что это такое?

Я обернулась. Чернокнижник уже закончил знакомство с покойником и вышел из дома прачки. Вышел и увидел мои каракули.

— Что это? — Глаза мужчины потемнели, зрачок вытянулся, слова больше походили на рык.

— Вит… — Я поднялась, на крыльцо уже вышел Рион, он что-то в полголоса втолковывал Казуму.

Чернокнижник не дал мне договорить, не дал даже выпрямиться, схватил за горло, вздернул, заглянул в глаза. Только вот смотрел на меня отнюдь не человек. И в этот момент я поняла, что имел в виду Рион, когда говорил о вирийцах… Вернее, конкретно об этом вирийце. Человек, которого кровь дасу превратила в зверя. Сейчас этот зверь держал меня за горло, заставляя ворошить пыль носками сапог, стирая так разозливший его рисунок.

— Ви… шшт, — позвала я. — Пожалуйсс-с-ссс-ш-шшштта…

Закричал Рион, потом, кажется, Казум. Щелкнул арбалет, но стрелок в очередной раз промахнулся, а чернокнижник продолжал смотреть на меня. Продолжал сжимать мое горло.

Его пальцы были сухими и жесткими, губы чересчур красными, зубы чересчур белыми, кожа смуглой, но сквозь загар просматривалось нечто иное. Нечто переливающееся, как внутренняя поверхность ракушки, какие я иногда находила у реки.

— Отпусти ее, демон! — закричал Рион, и щеку опалило жаром — чаровник применил магию. Жалко, что толку от этого почти не было. Чернокнижник дернул бровью, и только.