Мельранский резонанс - Ясмина Сапфир Страница 20

Я представила, что двигаюсь в гигантском прозрачном шаре. Палящие солнечные лучи, недружелюбные порывы ветра, злые слова туристов, брошенные друг другу в пылу ссоры, отражаются от моего передвижного «укрытия».

Шар катится, вслед за моими шагами – упруго и невесомо, надежно ограждая от всего неприятного, враждебного, даже просто ненужного.

– Хорошо. А теперь держись! – предупредила Лу, и… мне почудилось, что на шар надвигается ураган. Давит и давит, пытается расплющить, прорваться внутрь. Прозрачный материал жалобно трещит, позвякивает, и мелкое крошево брызжет с его поверхности. Но шар все еще держится, сопротивляется враждебной стихии. Ураган набирает силу, обрушивается непобедимым шквалом. Атакует со всех сторон. Я что есть мочи наполняю шар энергией. Еще, еще и еще. До слабости в теле, до изнеможения, до боли в висках.

Ураган наступает. Осатанелый, неутомимый он атакует снова и снова.

Шар с треском рассыпается, и… я бессильно обмякаю на скамейке.

Открываю глаза и встречаю ужасно довольный взгляд Лу, на лице полурептилии цветет улыбка.

– У тебя отлично выходит, – говорит она так, словно только что не разнесла мой щит в пух и прах. – Запомни. При любом воздействии, при любых странных ощущениях снова представляй непробиваемый шар.

– Но ведь ты же… – вырывается у меня.

– Я очень мощный эмпат, – спокойно, как факт, сообщает Лу. – Я обрушила на твой щит все эмоции местных, и тех, кто в больнице тоже. И ты продержалась почти двадцать минут! Это рекорд, уж можешь мне поверить. Для начала просто великолепно. Мы будем повторять упражнение каждый день. И ты увидишь, как поначалу время устойчивости щита просто увеличится. А после он начнет выдерживать даже такую нагрузку. Поверь, я в этом разбираюсь. А пока… пока передохни, восстанови силы.

Еще некоторое время я лежала, глядя в голубой потолок, похожий на ясное дневное небо. Дыхание постепенно выравнивалось, боль в голове стихла, мышцы наполнились силой. А ведь еще недавно чудилось – я истратила всю энергию, до последней капли. И теперь даже пальцем пошевелить не смогу, даже вздохнуть чуть поглубже.

Когда я, наконец, приподнялась и даже встала, разминая затекшие мышцы, Лу улыбнулась и молча потянула на выход.

…Остаток дня в моем новом временном пристанище прошел спокойно.

Мы с Лу еще дважды прогулялись в оранжерее, сходили в столовую, и я уже думала – ничего интересного больше не случится. Судьба решила, что мне достаточно впечатлений, приберегла следующие на потом…

Но когда мы с Лу вернулись из столовой, у дверей моей комнаты возвышался светловолосый мужчина. Назвать его парнем казалось в корне неправильным – слишком крепким, мужественным выглядел Врастгард. Но невероятные синие глаза его смотрели с поистине юношеским задором, жестко очерченные губы выглядели на редкость чувственными.

Я не поняла – куда делась Лу, когда она ушла, сама ли я приблизилась к Расу или он двинулся навстречу. Только сладко засосало под ложечкой, и сердце восторженно забилось. Чудилось – мир вокруг нас не больше, чем картонная декорация, рисованный фон, иллюзия. И реальны только он и я… Рас сделал последний, широкий шаг, и я заметила, как ходит ходуном его грудь, как лихорадочно сверкают глаза, наливаются краской щеки. Тоже волнуется, поняла с какой-то незнакомой, затаенной радостью.

Почему я так на него реагирую? Я ведь не девочка, не школьница перед красавцем-однокашником, предметом мечтаний ровесниц. Но мне ужасно хотелось просто замереть, остановить время и наслаждаться тем, как смотрит Рас, как шумно вырывается из его рта воздух и вздрагивают пальцы.

Казалось, я уснула, чтобы проснуться от его огня, напитаться им, и очнутся там, где мне самое место. Рас остановится, так близко, что жар его тела окутывал невесомой, приятной дымкой.

Слова не шли на ум, да и не хотелось ничего говорить. Словно это разрушит волшебство момента, удивительное ощущение взволнованного напряжения и восторженной радости между нами.

Рас, похоже, чувствовал тоже самое, и несколько минут мы просто стояли, наслаждаясь близостью друг друга. Мельранец все больше каменел, губы его становились все ярче. Ладони Рас спрятал в карманы, и я уже не видела – вздрагивают ли по-прежнему его пальцы.

– Давай, что ли, знакомиться? – неожиданно хрипло предложил он, и выдохнул, словно пробежал многие километры.

– Ддавай, – вконец растерялась я. Было странно, непривычно знакомиться с существом, которое, кажется, знала уже сотни лет, чей жар въелся в кожу, а каждый жест, слово вызывали отклик в душе.

– Милана, – мягко протянул Рас, будто смаковал мое имя на языке, пробовал на вкус. – Я Врастгард Саркатта Ульрани. Я воскресил тебя … не знаю, даже как объяснить…

Он осекся, нахмурился, помотал головой, и я поспешила помочь:

– Я знаю. Ты полуиндиго с удивительными способностями. Можешь воскрешать особой, аурной плазмой. Я чуть не умерла после эксперимента Юнджиана. Из меня тоже пытались сделать индиго, но вместо этого едва не угробили. А ты спас меня. Я… тебя… помню…

Брови Раса приподнялись, слабая улыбка тронула губы.

– Помнишь меня? – прошептал он. – Как я тебя воскрешал?

Я кивнула. В голове плыла сладкая эйфория, тело, словно ничего не весило, в животе стало тепло и щекотно. Рас еще немного помедлил, вытащил руки из карманов, замер, и засунул их снова, будто не решался что-то предпринять.

– Ты ведь научишь меня жить в новом мире? – тихо попросила я.

Рас просиял широкой улыбкой, снова вытащил руки из карманов и подал мне одну, как настоящий принц.

Я подхватила его под локоть, и мельранец направился к выходу. Вначале слишком стремительно, почти бегом. Но, заметив, что я едва поспеваю, Рас замедлился, и мы неторопливо преодолели несколько знакомых белых залов.

Парк окутали сиреневые сумерки, почти неестественно красивые после серо-синих, земных.

Фонари, похожие на громадные белые ландыши, зажигались все ярче, и здание больницы величаво выплывало из тьмы, обретало плотность и цвет.

Погода здесь радовала куда больше, чем на родине.

Дневная жара сменилась мягким вечерним теплом. При полном безветрии, облака, подсвеченные луной, казались мультяшными привидениями, только без рожиц и рук. Созвездия выглядели незнакомо, но складывались в удивительные рисунки и фигуры на густо-синем полотне неба.

Пахло росой, кисло-сладкими цветами, немного пирогами, как днем и почему-то свободой. Я вдруг поняла, что Рас ведет меня наружу, за больничную ограду, в тот самый мир, который обещал показать. И от этой мысли за спиной будто выросли крылья, захотелось петь и танцевать, как девочка на чудесном празднике.

Странно… Эмоции вновь возвращали меня в юношеские годы. Мощные, восторженные и какие-то чистые. Без холодного осознания, что все пройдет. Праздник растворится в дымке прошлого, оставив сладко-горький привкус ушедшей радости. Завтра придет новый день, принесет новые проблемы и трудности, развеет остатки эйфории, окуная в суровую прозу жизни.