Дети луны, дети солнца - Янина Волкова Страница 20

Одно слово конунга – и им не удержать Три Сестры.

Запускает тонкие пальцы в черные свои волосы, слегка сжимая те у корней, и крепко жмурится, силясь смириться со своей беспомощностью. Никогда не вырваться ей из-под влияния матери, еще ребенком осознала это Хейд, да только все никак не поборет свое своеволие. Оглянувшись через плечо, воительница, скрипнув зубами, нехотя возвращается.

Завидев их, Фритхов хмурится – не желает он с кем-либо делиться своей добычей, – однако, обладающий добродушным нравом, сразу же расплывается в улыбке. Бьет себя кулаком по крепкой груди, приветствуя тем самым дочерей великих правителей, и произносит радостно:

– А что, глаза твои не видят, что творю я, Ренэйст, дочь Ганнара? Добываю себе славу и воинское имя, как завещали предки!

– Прежде чем говорить о моих глазах, распахни-ка шире собственные! – Разгневанная, она толкает отрока в плечи, да только тот все так же стоит, словно не почувствовав вовсе. – Какой славой ты себя наградишь, нарушая закон?

В изумлении распахивает он карие глаза, а после хмурится, да так, что взгляда за кустистыми бровями не видать. Заметив, как сжимает он крепкие свои кулаки, Ворона, стоящая в стороне, стискивает ладонью рукоять верного клинка, готовая вступиться за лучницу. Что ее тонкие стрелы против рук его, способных поднять молот кузнечный столь легко, словно тот – перышко? Да только не спешит Халлесон выступать против них.

– С какой стати нарушать мне закон? – спрашивает он, указывая на мертвого тролля дрожащей от гнева рукой. – Я одолел тролля, как и было велено! Разве нет?

– Одолел, – тихо звучит голос Хейд, и темные глаза Фритхова впиваются в спокойное лицо ее. – Да только детеныша пронзила твоя стрела. Нарушил ты закон, хоть и не ведал этого, Фритхов, сын Халле.

Белее снега становится его лицо. Кажется, словно бы ноги не смогут удержать своего владельца, так и бросят в снег. Смотрит Фритхов со страхом в темных глазах, и лишь поджимает Ренэйст бледные губы, посиневшие от холода. Сжимает он стрелу, что все так же держит в руке, и древко ломается напополам.

– Откуда я мог знать? – сипло бормочет юноша, переведя взгляд на тело поверженного им чудовища. – Подле Медвежьего Когтя нет троллей, а никто из старших воинов не объяснил, как отличить детеныша от тех, на коих мы и охотимся!

Имеет ли она право судить его? Знай Фритхов, что не та перед ним добыча, намеренно не выпустил бы стрелу в полет ради легкой наживы. Нет ему смысла лгать, да и какой отрок добровольно опозорит свой род? Однако закон есть закон – Халлесон ошибся, и, коль принесет зуб убитого им тролля, будет опозорен. Смотрит он с мольбой, и Ренэйст, и Хейд понимают, что хочет он от них получить.

Обещание, что девы-воительницы не расскажут иным воинам о его ошибке. В нерешительности замирает конунгова дочь; не пристало воину скрывать свои ошибки, отягощая душу ложью. Лишь трус утаивает правду, а трусам не место в рядах сынов Одина. Да ведь только Фритхов действительно не со зла совершил свой поступок, и, будучи единственным сыном Халле-ярла, лишится права наследовать ему. Ярл будет вынужден передать свои земли иному роду, а сам Фритхов, опозоренный, никогда более не возьмет в руки оружие.

Дети Луны чтят храбрость, честь и воинское мастерство. Коль не владеешь этим – нет тебе дороги в чертог Всеотца.

– Я прошу вас как сестер по оружию, – тихо говорит он, и сломанная стрела падает из рук его в снег. – Сохраните это в тайне, иначе род мой прервется.

Колеблется Ренэйст. Жаль ей Фритхова, только и им с Хейд несдобровать, если обман обнаружат. Переводит она взгляд на Ворону, но та, хмуря черные брови, мрачно молчит. Те же думы тревожат ее, и никак не может решить, что ответить. Тяжко брать ответственность за чужие проступки, и не обязана Хейд закрывать Фритхова своим плечом. Исгерддоттир кривит губы и качает головой, произнеся на выдохе:

– Не стану я вступаться за тебя, Фритхов, сын Халле. Твой долг – ответить за ошибку, которую совершил. Незнание не оправдывает тебя. Разве мешали задать вопрос тем, кто уже проходил испытание? Нам не запрещали спрашивать у старших воинов то, что нам неведомо. Лишь твой скудный ум виновен в том, что ты совершил.

Слова ее жестоки, но правдивы; никто из них не догадался просить совета, хотя бы узнать, как же отличить нужного тролля. То, что перед ними детеныш, им с Хейд стало известно потому, что с детства видят они троллей, но что делать тем, чьи земли не подходят для жизни этих гигантов? Истина горька, и, сколько бы лживого меда ни выпил ты, все равно будешь чувствовать этот вкус. Ренэйст переводит взгляд на Фритхова, что смотрит на нее с надеждой, и чувствует, как сердце поднимается к горлу; того и гляди, рухнет в снег, выскочив изо рта.

Она – дочь конунга, коей суждено занять место отца, когда Ганнар Покоритель отправится к праотцам. Суровой, но справедливой правительницей должна стать она, подобно великим предкам своим, и потому не видит Рена иного выхода. Расправляет плечи, глядит в темные очи юноши голубыми льдами своих глаз и говорит, не отводя взгляда:

– Возвращайся в Чертог Зимы, Фритхов, сын Халле. Поведай конунгу о том, что сотворил, и понеси наказание. Таков закон.

Стискивает юноша зубы, да так, что скулы белеют, но ничего не говорит. Не желает он чернить имя свое, умоляя о пощаде – недостойно это сына Луны. Низко противиться воле Судьбы, и коль ошибся он, то должен принять наказание как истинный воин. Прижимает Фритхов кулак к крепкой груди, да не успевает и слова сказать, как слышат они гулкий шум, что звучит все ближе и ближе. Повторяется громогласный рев, слышимый ими ранее, и осыпается снег с вершин окружающих поляну сосен. Фритхов и Хейд выхватывают из ножен мечи, готовясь к сражению, а Ренэйст берет из колчана стрелу, жалея, что не стала брать с собой свой меч.

Что сделают ее стрелы против взрослого тролля?

Грохот и рев приближаются, земля дрожит под ногами, а сердца замирают, словно бы каждый удар накликает на них беду. Лучница облизывает пересохшие от волнения губы, отточенным движением накладывая стрелу на тетиву, и оглядывается по сторонам, стараясь понять, откуда ждать врага. Умелыми воинами мыслят они себя, но игры заканчиваются, стоит увидеть щенкам того, кому суждено стать их первым настоящим врагом.

Настало время встретить свою Судьбу.

Глава 6. Тролль

Тролль столь огромен, что мерзкий лик его издалека виден средь верхушек деревьев. Бежать нет смысла, и, глядя на ужасного противника, Ренэйст понимает, насколько бесполезны ее стрелы. Дрожащими от волнения руками держит она натянутую тетиву, чувствуя, как сводит пальцы, и молит Одина, чтобы хватило сил. Для этого шагнула конунгова дочь под своды древнего леса: сразить могучее чудовище и доказать, что не напрасно Ганнар-конунг признал ее своим наследником. Ренэйст Белолунная из рода Волка добудет проклятый троллий зуб даже ценой своей жизни.