Прикосновение полуночи - Лорел Гамильтон Страница 2

Волосы у него были серебряные, как рождественская мишура,блестящие и металлические. Они спадали занавесом до щиколоток, и я знала, какиеони мягкие и живые и как приятно ощущать их живое тепло всем телом. Верхние прядион убрал назад, скрепив их костяной заколкой. Волосы сверкали и переливались нафоне серого костюма от "Армани", сшитого в расчете на атлетическуюфигуру и широкие плечи стража – а еще на пистолет в наплечной кобуре ипару-тройку ножей. Но на два пистолета в наплечных кобурах и плотноприкрепленный к бедру короткий меч в кожаных ножнах костюм не был рассчитан.Над плечом у Холода сквозь сияние его гривы проглядывала рукоятка второго меча.Ножами страж просто щетинился, а ведь у Холода всегда припрятаны еще один-дваклинка, никому не видные. Ни один портной не сумеет сшить костюм, способныйскрыть такую прорву оружия. Холоду даже не удалось застегнуть пиджак, ипистолеты, меч и один из ножей блестели под вспышками.

Зал гремел криками "Холод, Холод!", пока Мэдлинвыбирала, кому спрашивать. Репортер опять оказался из незнакомых. Ничто так непривлекает прессу, как покушение на убийство.

– Холод, насколько серьезно ваше ранение?

Холод ростом повыше шести футов, и поскольку я сидела имикрофоны были рассчитаны на мой рост, ему пришлось наклониться. Он грациозен влюбом бою и с любым оружием, но сейчас, сложившись вдвое над микрофоном,казался неуклюжим. Я подумала, приходилось ли ему хоть раз говорить в микрофон,но он уже отвечал на вопрос:

– Я здоров.

Он выпрямился, и у него на лице я увидела облегчение, когдаон отвернулся от камер – видимо, решив, что отделался от них. Ага, как же.

– Но разве не ваша кровь была на принцессе?

Его ладонь сжимала рукоятку короткого меча. Прикасаться коружию без необходимости – признак нервозности. Он опять склонился к микрофону,на этот раз неловко задев мое больное плечо. Не думаю, что журналисты заметилиэту маленькую оплошность, но для Холода это было невероятно неуклюже. Он оперсярукой о стол, чтобы восстановить равновесие, и посмотрел на меня глазами цветасерого зимнего неба. Взгляд безмолвно спрашивал: "Я сделал тебебольно?"

– Нет, – сказала я одними губами. Он с облегчениемвздохнул и повернулся к микрофонам.

– Да, это была моя кровь.

И он снова отступил назад в уверенности, что теперь-то имдостаточно. Вообще-то мог бы знать, что это не так. За эти годы он не сосчитатьсколько раз служил живой декорацией для королевы на подобных мероприятиях и могбы теперь понять, что был несколько излишне краток. Ну, на этот раз он хотя быне попытался тут же вернуться на свое прежнее место у меня за спиной.

Следующего репортера я знала. Саймон Мак-Крэкен. Он непервый десяток лет писал о дворах фейри.

– Если вы не ранены, Холод, то откуда взялась вашакровь и как она попала на принцессу?

Он знал, как сформулировать вопрос так, чтобы мы не смоглиувернуться от ответа. Сидхе не лгут. Мы можем раскрасить правду во все цветарадуги и убедить собеседника, что черное – это белое, но никогда не лжемвпрямую.

Холод опять склонился к микрофону, опираясь на стол рукой.Это движение чуть приблизило его ко мне – ровно настолько, что его брюки заделикрай моей юбки, а меч оказался зажат между нами. Неудачно, если ему придетсявытаскивать оружие. Я посмотрела на его руку, такую большую и сильную руку, иувидела, что пальцы у него побелели. Он сжимал стол, как сжимают край кафедры,когда нервничают.

– В меня стреляли. – Ему пришлось откашляться,прежде чем продолжать. Я чуть повернула голову, как раз чтобы разглядеть егодивный профиль, и поняла, что он не просто нервничает. Холод – УбийственныйХолод королевы – убийственно боялся. Страх перед аудиторией. О черт! –Рана уже зажила. Моя кровь попала на принцессу, когда я закрывал ее отопасности.

Он попытался выпрямиться, но я остановила его. Прикрыв микрофонладонью, я нагнулась к уху Холода, глубоко вдохнула аромат его кожи и шепнула:

– Встань на колени или сядь рядом.

Страж вздохнул так глубоко, что плечи дернулись, но встал наколено возле меня.

Я подвинула микрофон к нему поближе и запустила руку ему подпиджак, на поясницу, чуть ниже расширения ножен большого меча. Когда фейринервничают, любые фейри, им становится спокойней от прикосновений. Даже могучиесидхе чувствуют себя лучше при телесном контакте, хотя не все из нас этопризнают из боязни нарушить границу между знатью и обычными фейри. Но в моихжилах течет слишком много крови малых фейри, чтобы меня заботили такие пустяки.Мои пальцы ощутили струйку пота, стекающую по ложбинке спины.

Мэдлин решила подвинуться ближе к нам, но я покачала головой.Она взглянула на меня вопросительно, но промолчала и тут же выбрала очереднойвопрос.

– Так вы перехватили пулю, предназначавшуюся принцессеМередит?

Я наклонилась к микрофону, щекой прижавшись к щеке Холода,но осторожно, стараясь не повредить макияж. Камеры взорвались вспышками белогосвета. Холод дернулся, и я знала, что камеры это зафиксируют. Ох, черт. Вспышкинас ослепили, перед глазами плясали белые и синие пятна. Мышцы Холоданапряглись, но вот этого я бы не заметила, если бы не прикасалась к нему.

– Приятно вас видеть, Сара, и да, он поймал моюпулю, – сказала я.

Кажется, Сара ответила на мое приветствие, но я не былауверена, потому что все еще не могла толком ничего разглядеть, и в зале былослишком шумно. Меня приучили обращаться по именам к тем репортерам, кого язнала. Это создает дружескую атмосферу. А на пресс-конференции атмосфера нужнакак можно более дружеская.

– Вы испугались, Холод?

Он чуточку расслабился под прикосновением моей руки.

– Да, – признал он.

– Вы боялись умереть? – выкрикнул кто-то безспроса.

Холод тем не менее ответил:

– Нет.

Мэдлин вызвала кого-то еще, и он спросил:

– А чего тогда вы боялись?

– Я боялся, что пострадает Мередит. – Он облизнулгубы и снова напрягся. Я поняла, в чем дело: он назвал меня по имени, безтитула. Ошибка для телохранителя, но он, разумеется, был не простотелохранителем. Каждый страж формально мог стать моим принцем. Но мы – сидхе,мы не заключаем браки, пока не зачат ребенок. Бесплодным парам не разрешеножениться. В общем, телохранители не просто "хранили" мое тело...

– Холод, вы бы пожертвовали жизнью ради принцессы?

Он не раздумывал ни секунды.

– Конечно. – Тон ясно показывал всю глупостьвопроса.

Репортер из задних рядов, стоявший рядом с телекамерой,задал следующий вопрос:

– Холод, как вам удалось залечить пулевую рану менеечем за сутки?